Аркадия — самая центральная область в Пелопоннесе, вероятно, получила своё название, приписываемое преданием Аркаду, сыну Зевса и Каллисто, от медведей, которые в древности водились на её возвышенностях.
Аркадия граничит на севере с Ахеей, на западе с Элидой, на юге с Мессенией и Лаконией, на востоке с Арголидой и окружена с трёх сторон мощными пограничными горными цепями, из которых самые значительные: Килини (Зирия) на северо-востоке, Эримантос (Оленос) на северо-западе, Ликеон (Диафорти) на юго-западе и Артемисион (Малево) на востоке[1].
Внутренность страны тоже почти вся занята возвышенностями, которые ещё в настоящее время покрыты еловыми и дубовыми лесами. Только на востоке страны встречается значительная равнина, где некогда лежали города Тегея и Мантинея (называемая теперь равниной Триполицы, по главному городу всей области). Среди рек самыми значительными являются Алфей и Ладон, соединяющиеся между собой недалеко от границы Элиды.
История
Аркадия — единственная страна Пелопоннеса, которой не коснулось дорическое переселение; она сохранила своих древних пеласгических обитателей, которые, главным образом, жили скотоводством и земледелием, мало или вовсе не знали промышленности, искусств (за исключением музыки) и наук, пользовались у остальных греков славой гостеприимного и благочестивого народа, поэтому новейшие поэты, в особенности творцы идиллий, как итальянец Якопо Саннадзаро и его подражатели, изображали Аркадию страной райской невинности, патриархальной простоты нравов и мирного счастья, сделав её театром своих поэтических вымыслов.
В политическом отношении Аркадия распадалась в древности на значительное число отдельных стран, которые, будучи независимы друг от друга, образовали очень слабый союз. Этот недостаток единства и был причиной того, что Аркадия, несмотря на многочисленность и воинскую доблесть своих жителей, которые часто служили наёмниками других государств, не играла никакой влиятельной роли в греческой истории, а ограничивалась защитой своей независимости от соседей. Единственная попытка основать единое государство на строго-централистической основе сделана была в 371 году до н. э.Эпаминондом, построившим город Мегалополь (Большой город). Но эта попытка не увенчалась успехом, и новая столица вследствие враждебных столкновений, с одной стороны, с антицентралистической партией в Аркадии, а с другой — со спартанцами, мало-помалу пришла в такой упадок, что получила в насмешку название «Большой пустыни». В городе Орхомен в III веке до н. э. известен тиран Аристомелид.
В конце XIX века Аркадия составляла одну из 5 пелопоннесских номархий (округов) Греческого королевства площадью в 4346 км² и населением в 148 905 человек (1879). Она разделена на 4 епархии (области): Мантинею, Кинурию, Гортинию и Мегалополис. Кроме скотоводства и земледелия, жители занимались преимущественно разведением винограда и табака.
От географического названия произошло понятие «Аркадия» как поэтический образ страны счастливой жизни, беззаботности и радости. Аркадские пастухи, воспевавшиеся с фантастическими прикрасами, сделались предметом рода поэзии — пасторали[2]. В таком образе запечатлел Аркадию американский художник Максфилд Пэрриш на картине «Рассвет» (1922, частное собрание).
Примеры употребления:
Лишь очень немногие девушки сидели на мягких пуфиках, расставленных в два ряда посредине зала. Остальные предавались необузданному веселью, катаясь на гладком паркете коридора. Одна присела на корточки, а две другие мчались вприпрыжку, волоча её за собой. Развевались волосы, тряслись груди, белели плечи, взвивались короткие шелковые юбки. Девушки визжали от удовольствия. Казалось, «Озирис» преобразился в некую Аркадию — обитель классической невинности.
Подруги милые! в беспечности игривой
Под плясовой напев вы ре́звитесь в лугах.
И я, как вы, жила в Аркадии счастливой;
И я, на утре дней, в сих рощах и лугах
Минутны радости вкусила:
Любовь в мечтах златых мне счастие сулила;
Но что ж досталось мне в прекрасных сих местах?
Могила!
“Все мы, конечно, как выражался Шиллер, рождены в Аркадии, то есть вступаем в жизнь, исполненные притязаний на счастье и наслаждение, и питаем пустую надежду осуществить их на деле. Обыкновенно в скором времени является судьба, грубо налагает на нас свою руку и доказывает нам, что здесь нет ничего нашего, а все принадлежит ей, так как она имеет неоспоримое право не только на все наши владения и доходы, на нашу жену и детей, но даже на наши руки и ноги, глаза и уши, не исключая также и носа посреди нашей физиономии.” Артур Шопенгауэр. “Афоризмы житейской мудрости"
Некоторые внешние ссылки в этой статье ведут на сайты, занесённые в спам-лист
Эти сайты могут нарушать авторские права, быть признаны неавторитетными источниками или по другим причинам быть запрещены в Википедии. Редакторам следует заменить такие ссылки ссылками на соответствующие правилам сайты или библиографическими ссылками на печатные источники либо удалить их (возможно, вместе с подтверждаемым ими содержимым).
