С 18 апреля 1904 по 1918 года — Директор 1-го Московского императрицы Екатерины II кадетского корпуса. С 22 по 31 декабря 1908 года В. В. Римский-Корсаков в качестве обязательного участника был представителем от Первого Московского кадетского корпуса на Первом съезде офицеров-воспитателей кадетских корпусов[1].
В.В. Римский-Корсаков среди участников Первого съезда офицеров-воспитателей кадетских корпусов. 1908 год
В годы Гражданской войны во ВСЮР. С Кавказа весной-летом 1920 года были эвакуированы два кадетских корпуса (Петровский Полтавский и Владикавказский)[2]. 9 июня того же года корпуса прибыли в Крым, где местом их пребывания стала Ялта. 22 октября того же года вышел приказ о том, что новое объединенное учебное заведение называется Крымским кадетским корпусом[3]. Директор нового корпуса еще в июле был назначен В. В. Римский-Корсаков[3].
Конец декабря 1920 года. Суровая снежная зима. Маленькая железнодорожная станция в Словении (Югославия), скорее полустанок с длинным названием «Свети Ловренц на Дравеком Полью», где остановился наш товарный поезд, который привез нас в это заброшенное место.
Рядом старый австрийский лагерь Стрнище, окруженный лесами, занесенный снегом, ставший на два года прибежищем для нас кадет, прибывших из России.
Грязные, давно перемонтированные бараки, в которых ещё недавно жили военнопленные. Когда мы поселились в них, там свободно разгуливал холодный ветер. Кровати без матрасов, без подушек и одеял, спали но раздеваясь, укрывшись только шинелью. Нас приехало около шестисот кадет — это был Крымский кадетский корпус. Там можно было найти представителей почти всех кадетских корпусов России. За спиной у них была пережитая революция, годы гражданской войны, эвакуация. Многие из них с оружием в руках участвовали в борьбе с красными *).
Среди них были часто изломаные, уже пережившие трагедии, рано успевшие познакомиться с теневой стороной жизни и со всем тем отрицательным, что несет с собой гражданская война и, конечно, отвыкшие от школьной скамьи. Это была вольница — Запорожская Сечь, — которую обуздать и с которой справиться было не так просто. О дисциплине старых кадетских корпусов нельзя было и говорить.
В общем пришлось все создавать наново: воспитывать, то есть укреплять пошатнувшуюся мораль и дисциплину, а также создавать условия, в которых можно было бы жить и заниматься. И нужно признать, что довольно быстро были достигнуты большие результаты и в этом заслуга, в первую голову, нашего директора, генерала Владимира Валерьяновича Римского-Корсакова, в кадетском обиходе просто нашего «Деда» (Борис Павлов).
…Сегодня — сорок один год со смерти нашего директора [в корпусе] ген[ерала] Римского-Корсакова, человека, сыгравшего в моей жизни большую роль: открывшего мне русскую поэзию и литературу. Он меня особенно любил, всегда выделял и давал мне тетрадки с переписанными от руки стихами. И это в корпусе, где дальше погон, полков и «русской славы» никто не шёл.
Его смерть была моей первой сознательной встречей со смертью, и притом очень реалистической. Из-за узости коридора в его спальню нельзя было внести гроб, и мы — старшие кадеты — несли его на простыне в корпусную церковь. (Из дневников прот. Александра Шмемана)
