Константинопольский собор 1755—1756 годов — поместный собор Православной церкви, объявивший все таинства вне Православной церкви недействительными^[1], а также осудивший католическую практику крещения^[2] и постановивший принимать католиков и протестантов, обращающихся в православие, через крещение^[3].

Великая схизма 1054 года и Реформация потребовали формулирования отношения Православной церкви к католицизму и протестантизму^[4]. По возникшему вопросу о практике приёма католиков в лоно Православной церкви имелись различные мнения (через покаяние, миропомазание, крещение). В 1484 году Константинопольский поместный собор урегулировал данный вопрос, постановив принимать католиков через миропомазание^[5]. Данная практика чиноприёма утвердилась в Православной церкви. Так, патриарх Антиохийский Макарий III, отстаивая точку зрения о недопустимости повторного крещения латинян, писал в 1657 году^[6]: «мы признаём их священство и никогда не хиротонисали вновь латинских священников при обращении их в православие, также должны признавать и их крещение. Они только схизматики, а схизма не творит человека неверным и некрещёным, а творит только отлучённым от Церкви»^[7]. Недопустимость перекрещивания инославных (даже протестантов) отстаивал патриарх Константинопольский Иеремия III. Недопустимость перекрещивания еретиков упоминалась также в «Послании Патриархов восточно-кафолической Церкви о Православной вере» от 1723 года (патриархов Константинопольского Иеремии III, Антиохийского Афанасия III и Иерусалимского Хрисанфа): «таким же образом мы почитаем крайне ложным и нечистым то учение, будто бы несовершенством веры нарушается целость и совершенство таинства. Ибо еретики, которых принимает Церковь, когда они отрекаются от своей ереси и присоединяются ко Вселенской Церкви, получили Крещение совершенное, хотя имели веру несовершенную. И когда они напоследок приобретают веру совершенную, то их не перекрещивают»^[3].

В XVII веке усилился католический прозелитизм среди православного населения Османской империи, а в 1729 году Римская Конгрегация пропаганды веры запретила всяческое участие в католических таинствах (лат. сommunicatio in sacris) христиан, не состоящих в общении с Римом^[1][8], что фактически подставило под сомнение законность совершения таинств «схизматиками и еретиками», а соответственно и всю церковную жизнь Православной церкви^[9].

Патриарх Константинопольский Кирилл V, настроенный антилатински, настаивал на приёме бывших католиков в Православную церковь, вопреки церковной традиции, исключительно через крещение. В июне 1751 года из-за своей позиции по вопросу перекрещивания католиков патриарх был низложен митрополитами и отправился в изгнание на остров Халки^[10]. Новый патриарх Паисий II и Священный синод Константинопольской церкви осудили мнение Кирилла и некого монаха Авксентия, защищавшего бывшего патриарха и его воззрения. Османские власти арестовали Авксентия, чем вызвали беспорядки его последователей. Народные волнения вынудили османские власти вернуть из ссылки Кирилла V и восстановить его на патриаршей кафедре. Таким образом, в 1752 году патриарх Паисий, придерживавшийся традиционной практики принятия католиков через миропомазание, под давлением верующих был смещён, а на патриарший престол вернулся Кирилл V. В 1755 году Кирилл V издал послание, в котором отверг законность крещения католиков и армян, при этом 18 архиереев Синода во главе с митрополитом Кизическим Ананией^[10] издали против этого послания свой декрет, где отвергли воззрения патриарха^[3]. Епископы, подписавшие декрет против патриарха, были удалены из Константинополя, а послание Кирилла V прочитано во всех храмах^[10].

Таким образом в 1755 году особую остроту в Константинопольской церкви приобрёл спор о чиноприёме инославных, между патриархом Кириллом V и проповедником Авксентием Диаконом, с одной стороны и бывшим патриархом Паисием II и митрополитом Каллиником, с другой. Противостояние патриарха Кирилла V и прокатолически настроенных иерархов Константинопольской церкви вынудило последнего обратиться за поддержкой к патриархам Александрийскому и Иерусалимскому^[10].

Главными причинами Собора 1756 года епископ Сергий (Серафимов) считал «бедственное положение, в каком находилась она [Греческая церковь] в половине XVIII века», а также «римскую пропаганду и особенно от иезуитов, которые для достижения своей цели — распространяли римско-католическое учение между православными, позволяли себе все возможные средства»^[11]. Церковный историк А. П. Лебедев писал, что соборное определение 1756 года было принято в обстоятельствах церковных нестроений, сопровождающих спор относительно крещения латинян^[12]. Сербский православный канонист епископ Никодим (Милаш) главной причиной решений собора называет чрезвычайные обстоятельства православно-католических отношений XVIII века и ответом греческой церкви на агрессивную латинскую пропаганду^[13].

Отцы собора осудили практику католического крещения, в соборных определениях говорилось:

«Так как три года тому назад поднят вопрос о том, надлежит ли признавать крещение еретиков, обращающихся к нам, раз это крещение совершается вопреки преданию св. апостолов и св. отцов, а также вопреки обычаям и постановлениям кафолической и апостольской Церкви, то мы... считающие противным всему апостольскому преданию и как произведение развращенных людей все, что у еретиков и что не совершается так, как заповедано Духом Святым и апостолами, и как это совершается ныне в Христовой Церкви, — общим постановлением отметаем всякое еретическое крещение, а посему всех еретиков, к нам обращающихся, принимаем как неосвященных и некрещенных, причем мы этим следуем прежде всего Господу нашему Иисусу Христу, заповедавшему своим апостолам крестить во имя Отца, и Сына, и Святого Духа; далее следуем святым божественным апостолам, установившим троекратное погружение с произнесением при каждом из них одного лица Святой Троицы... наконец, мы этим следуем второму и пято-шестому вселенским соборам, предписывающим считать некрещенными всех, обращающихся в Православие, не бывших крещенными через троекратное погружение, при каждом из которых призывалось бы имя одной из Божественных Ипостасей, а крещенных каким-либо иным образом. Держась этих святых и божественных установлений, мы считаем достойным осуждения и отвратительным еретическое крещение, так как оно не соответствует, а противоречит апостольскому божественному установлению, и есть не иное что, как бесполезное, по слову св. Амвросия и св. Афанасия Великого, умывание, оглашенного вовсе не освящающее и от греха не очищающее; вот почему всех, от еретиков некрещенно крещенных, когда они обращаются в Православие, мы принимаем как некрещенных и без всякого смущения крестим их по апостольским и соборным правилам»^[14].

Орос собора подписали патриархи Константинопольский Кирилл V, Александрийский Матфей Псалт и Иерусалимский Парфений^[2]. В постановлении собора Римско-католическая церковь не упоминается^[3], однако решения собора были направлены в первую очередь против католиков^[15]. После принятия ороса в греческих церквях стали перекрещивать католиков и протестантов, а переходящих в православие представителей нехалкидонских и доэфесских церквей принимали без перекрещивания^[3]. Несмотря на это решение собора, в Русской православной церкви новообращённых из числа бывших католиков и униатов продолжали принимать через таинство покаяния^[16].

По мнению исследователей, решение греческих церквей в отношении инославного крещения мотивировалось, в первую очередь, не экклезиологическими причинами, а желанием сдержать миссионерскую деятельность иезуитов на островах греческого архипелага^[17]. Решение о перекрещивании католиков было следствием агрессивного католического прозелитизма, развёрнутого в православной среде и создания Грекокатолических церквей, которые добились определённых успехов в Восточной Европе и на Ближнем Востоке. В грекоязычных поместных православных церквях практика перекрещивания католиков просуществовала до конца XIX века^[18].

Русский богослов Николай Афанасьев отмечал неточность соборного постановления в ссылках на каноны. Правила Второго Вселенского и Трулльского соборов не устанавливают требований к правильной форме крещения, о котором упоминается в постановлении патриарха Кирилла V. Таким образом ссылаясь на Апостольские правила, фактически собор 1756 года осуждает еретическое крещение не за неправильную форму таинства, а по причине того, что у еретиков всё совершается не так, как заповедано Духом Святым. Афанасьев считал, что постановление собора 1756 года «в действительности это не что иное, как признание учения Киприана Карфагенского о таинствах еретиков. В силу одновременного признания двух противоречащих принципов заключение постановления является необоснованным, так как оно требует крещения всех еретиков»^[19]. Сербский православный канонист епископ Никодим (Милаш) отмечает, что соборное постановление было мотивировано православной традицией крещения с трёхкратным погружением и каноническим осуждением единократного погружения при крещении. Однако, как отмечает Никодим, Православная церковь никогда не осуждала обливательное крещение, допускала его в случае необходимости и поэтому решение Константинопольского собора 1756 года «находится в противоречии с практикой восточной церкви всех веков и в частности — с практикой и самой греческой церкви от времени разделения церквей и до оного Цареградского Собора»^[20].

Австрийский церковный историк Эрнст Зуттнер писал, что постановление собора Греческой церкви 1755—1756 годов на тот момент являлось наиболее жёсткой оценкой Латинской церкви со времён Великой схизмы, а каждая из церквей (Католическая в 1729 году, а Православная в 1755 году) заявила о своей экклезиологической и сотериологической исключительности. По мнению Зуттнера, декрет 1729 года и решения собора 1756 года более негативным образом повлияли на православно-католические отношения, чем взаимные анафемы 1054 года^[9]. Богослов и церковный писатель архимандрит Амвросий (Погодин) оценивал постановление собора не как «церковное», а как результат «демагогии и острого шовинизма» и проигнорировавшее мнение Святых отцов, Марка Эфесского и патриарха Геннадия Схолария по вопросу приёма инославных^[21].

По мнению церковного историка и патролога Иоанна Мейендорфа католические таинства были признаны недействительны поскольку католики пытались посеять раздор в Православной церкви: «…когда в XVIII веке в оккупированной турками Греции иезуиты через французское посольство добились разрешения открыть школы, больницы и другие общественные учреждения с правом совершать таинства для православных, и совершённые ими таинства были признаны недействительными»^[22].

Принятие собором 1756 года решения о перекрещивании инославных, противоречащее традиции, сложившейся в Православной церкви, заставило греческих канонистов истолковать прежнее каноническое право о приёме инославных без повторного крещения (7-е правило Второго Вселенского собора, 95-е правило Трулльского собора и постановление Константинопольского собора 1484 года) как проявление «снисхождения, или икономии»^[15].

• Амвросий (Погодин), архим. К вопросу о чине принятия в православную церковь лиц, приходящих к ней из иных христианских церквей // Вестник русского христианского движения. — 1996. — № 174. — С. 55—86. — ISSN 0767-7294.
• Mansi J. D. Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio (лат.). — 1907. — P. 575—622.

• А. Веселов. История принятия западных христиан в Греческой Церкви и богословие акривии и икономии  (рус.). Богослов.ru (8 марта 2012). Архивировано 4 мая 2021 года.

Эта статья входит в число добротных статей русскоязычного раздела Википедии.