Немецкая литература

К немецкой литературе относятся литературные произведения, написанные на немецком языке на территории германских государств прошлого и современности.

Начало и конец каждой литературной эпохи с трудом поддаётся дифференциации. Тем не менее можно выделить несколько основных периодов:

Поэзия раннего Средневековья представляет собой продукт устного народного творчества и по этой причине практически утеряна.

От римских и ранних средневековых писателей имеется длинный ряд свидетельств о поэзии германских племён до распространения среди них письменности. Тацит говорит о их мифологических, героических и исторических песнях: «Они воспевают землёю рождённого бога Туиско и его сына Манна, родоначальника своего рода»; не один раз упоминает он о песнях, которыми германцы воодушевляли себя перед сражением, а также и о тех, которыми они забавляли себя на ночных пирах после битвы; он же говорит, что Арминий, победитель Вара, «до сих пор (то есть по истечении почти ста лет) воспевается у варварских народов». В последнем нельзя не видеть указания на зарождающийся героический эпос; подобное же свидетельство более позднего времени относительно Альбоина, короля лангобардского (Paulus Diaconus).

Былины такого рода, по свидетельству Эгингарда («Vita Caroli»), были собраны и записаны по приказанию Карла Великого, но этот сборник утрачен без следа. О хоровых песнях при жертвоприношениях у языческих лангобардов упоминают «Диалоги Григория». Есть документальные указания на свадебные песни древних германцев (brûtesang), погребальные (siswa), любовные (winileod), насмешливые, а также на рассказы о гномах и загадки; в последних, а ещё яснее в хоровых песнях проявлялся драматический элемент. Поэзией были проникнуты и такие стороны жизни, которые позднее отошли в область чистейшей деловой прозы, например, правовые отношения, медицина. Всё это вначале было продуктом массового творчества и общенародным достоянием; но рано встречаются указания и на певцов-специалистов.

По англосаксонскому Беовульфу имеется довольно определённое понятие о положении этих поэтов. (scop, нем. scof-vates, scopfsanc-poësis) при княжеских дворах и о характере их лирико-эпических песен. К более ранней и вполне определённой эпохе относятся упоминаемые Приском при дворе Аттилы готские певцы; известная просьба Гелимера к Велисарию доказывает, что благородным искусством поэзии и музыки не пренебрегали и немецкие конунги.

Письменная передача знаний практически всегда означала их автоматический перевод на латинский язык. например, запись прав отдельных племён.

Если оставить в стороне рано усвоивших себе некоторую культуру и рано сошедших с исторической сцены готов, с их письменностью, древнейшим дошедшим до нас памятником немецкой литературы являются заговоры (Zaubersprüche), сохранившиеся в записях христианского времени (IX—XII в.), но представляющие мировоззрение языческой древности. Примером их служат единственные в своём роде два «Мерзебургских заговора» (записаны в конце IX или в Х в. на древневерхненемецком языке; один на освобождение пленных, другой против хромоты коня; их близкое родство с древнерусскими заклинаниями указано Ф. И. Буслаевым ещё в 1849 г.), лирическому заклинанию предшествует мифоэпическое введение. Украшением стиха служит аллитерация, которая не даёт ему мелодии, но сообщает звучность и силу. Эти заговоры были обнаружены немецким историком Георгом Вайцем в 1841 году в Мерзебурге, а в 1842 году изданы с комментариями Якоба Гримма.

Важнейший памятник аллитерированной немецкой поэзии — «Песнь о Хильдебранте», записанная ок. 800 г. двумя писцами, вероятно, в монастыре Фульда, на обороте переплёта латинской рукописи, и состоящая всего из 68 стихов. Содержание её — встреча Хильдебранда, спутника Дитриха Бернского, который бежал к гуннам от Одоакра, после 30-летнего отсутствия из дома, со своим сыном Гадубрандом, и начавшийся бой их (исход поединка неизвестен, так как песня без конца; предполагается конец трагический: отец убивает сына). Доказано, что писцы имели перед собой оригинал, где песня была записана по памяти; пестрота форм объясняется тем, что писец из верхней Германии записывал нижненемецкую народную былину.

Аллитерация и в древнейшем памятнике немецкой христианской поэзии — «Вессобруннской молитве» (Wessobrunner Gebet), следующая, появившаяся несколькими десятилетиями позже «Песнь о Людвиге» (Ludwigslied) написана уже с рифмами; это единственный образчик ранней придворной поэзии эпико-лирического характера; автор её — из прирейнских франков, лицо духовное, но всецело проникнутое национальными интересами; герой — Людовик III, внук Карла Лысого, родившийся между 863 и 865 гг.; совсем юношей, 3 августа 881 г., он разбил норманнов при Сокуре, на юго-запад от устья Соммы; песня сочинена вслед за событием, ещё при жизни героя, а записана в самом конце IX в.: в латинском заглавии стихотворение называется «Короля Людвига блаженныя памяти».

Как по времени записи, так и по форме между «Вессобруннской молитвой» и «Песнью о Людвиге» следует поместить так называемую «Муспилли» — поэму, сочинённую около 800 г. баварцем недуховного чина и изображающую в первой части, как душа расстаётся с телом, во второй — Страшный суд; записана она, как полагают, рукой самого Людвига Немецкого, во второй половине IX в. Король, записывающий немецкую поэму, и клирик, воспевающий немецкими стихами победу Людвига — два характерных проявления последствий реформы Карла Великого, который, предписав духовенству говорить немецкие проповеди, явился сеятелем письменности и духовной поэзии на родном языке. В такой же мере с ним связаны и две «Мессиады» IX в.: саксонская «Гелианд» (Heliand) и франконская «Книга Евангелий» (Liber evangeliorum) Отфрида Вейсенбургского. Хотя между их составлением прошло всего три-четыре десятилетия, эти две поэмы представляют большое различие и в форме, и в мировоззрении: настолько различались культура нижней и верхней Германии.

Отфрид вместо аллитерации употребляет звучную рифму, хитрые акростихи. Факты евангельской истории для него на втором плане; он часто не излагает их, а только ссылается на источник. На первом месте у него толкование и наука: так, осёл, на котором Христос въехал в Иерусалим, для него преобразование глупого и чувственного человека; говоря о вознесении, он перечисляет все звезды, мимо которых проносился Христос, все инструменты, на которых играли ангелы, и прочее.

Отфрид является видным представителем целой школы духовных поэтов, главным центром деятельности которых в Х веке был Санкт-Галленский монастырь, и которые, подобно Отфриду, имели целью дать народу, вместо нечестивых светских песен, поэзию и благочестивую, и понятную. Для этого они перелагали псалмы, сочиняли молитвы, обрабатывали эпизоды евангельские (напр. сцену Христа с самаритянкой) и ветхозаветные (Юдифь) и некоторые жития святых (например, св. Георгия). В том же Санкт-Галлене (а за ним и в других центрах культуры) развивается и немецкая духовно-учёная проза: пишутся толкования на Святое Писание, переводятся учебники, «слова» блаж. Августина и доступные философские монографии, записываются проповеди. Одним из самых плодовитых писателей Санкт-Галлена был Ноткер Немецкий или Толстогубый (ум. 1022), которого по праву можно назвать первым немецким прозаиком.

В Санкт-Галлене же написана и латинская поэма, обработавшая немецкое героическое «Сказание о Вальтарии» (Waltharius). В XI веке круг сюжетов немецкой духовной поэзии и свобода их обработки значительно увеличиваются, как это можно видеть на песне бамбергского схоластика Эццо^[нем.] о чудесах Христа (Эццолид); она сочинена им по поручению епископа Гунтера, незадолго до задуманного им похода в св. Землю (1064), и удачно выдерживает тон гимна. Немного позднее появляется «Песня об Анно» (Annolied, 1077—1081) . В «Речи о вере» «бедного Гартмана» (первой половины XII в.) уже слышны обличения против рыцарей, которые из-за слова «честь» губят и душу, и тело.

Рядом с этой поэзией для высшей интеллигенции (и рядом с вечно живой, но неуловимой по отношению к столь отдалённой эпохе народной песней), существовала другая — для народа и безграмотных людей: поэзия шпильманов, то есть бродячих певцов, сделавших себе ремесло из забавы публики. По мере распространения латинского образования в монастырских и епископских школах Германии, в среду этих шпильманов все чаще и чаще попадают ваганты. Иногда монахи и клирики пользуются материалом песен шпильманов для упражнения в латинской стилистике и версификации; так возникают поэмы вроде «Ruodlieb» и стихотворные рассказы из животного эпоса («Ecbasis captivi» и пр.). Изредка произведения шпильманов записываются в оригинале, и тогда содержание, грубость формы, наклонность к шутке и преувеличению довольно резко отличают их от поэзии духовенства. Со временем это различие значительно сглаживается; шпильманы пользуются сюжетами из священной истории; познакомившись с новыми географическими и историческими именами, они распространяют и украшают ими свои песни. С другой стороны, поэзия духовных все более и более примиряется с жизнью и светским миросозерцанием.

Со второй половины XI в. на Германию, особенно на прирейнские страны, начинает сильно влиять Франция; из области костюма и причёски французское влияние переходит в область мыслей и идеалов, и носители этих идеалов, поэты из среды духовенства, усваивают французские сюжеты, французские модные воззрения и даже французские слова. Важным моментом в этом деле были крестовые походы, сблизившие дворянство всех стран и объединившие на время интересы и идеалы военного и духовного сословий. Литературные темы и формы становятся разнообразнее: записывается придворная лирика, разнообразные истории. Появляется интерес к отдельной личности и истории её жизни. В первой половине XII в. действуют поэты-священники Конрад Поп, давший Германии «Песнь о Роланде» и Лампрехт, обработавший поэму об Александре — «Песнь об Александре». «Песнь о Роланде» описывает борьбу Карла Великого и его паладинов против испанских сарацин, а также смерть Роланда.

В середине столетия появляется самое значительное произведение этой эпохи — «Императорская хроника», состоящая из около 17 000 строф, в которой и международные, и национальные предания обработаны духовным лицом, но всецело во вкусе модного рыцарства. Хроника описывает историю Священной Римской империи от основания Рима до времен Конрада III.

Тогда же на литературное поприще выступают и сами рыцари, и с 1160-х годов начинается полный расцвет немецкой дворянской поэзии, возбуждённой подражанием Франции. Французский любовный эпос проникает сперва на нижний Рейн: около 1170 года переводится история «Флуар и Бланшефлор»; Эйльгарт фон Оберг (Eilhart von Oberg) вводит в обиход трагических любовников — Тристана и Изольду и пр. Настоящим отцом придворного эпоса считается автор немецкой «Энеиды», Генрих Фельдеке. Его преемниками в Тюрингии были Генрих фон Морунген (один из миннезингеров в «Манесском кодексе»), Герборт из Фрицлара (Herbort von Fritzlar), Альбрехт из Гальберштадта (Albrecht von Halberstadt). Все эти поэты работают над сюжетами античными; другие пользуются сказаниями библейскими, национальными, чаще всего кельтскими. Главное дело здесь не в сюжете, а в модном рыцарственном миросозерцании и в манере изображения: чистая звучная рифма, изящество и мягкость до слащавости, тонкая отделка движений чувства, смесь эпоса с лирикой и даже дидактикой. Сравнительно с французскими оригиналами у немцев больше сдержанности и внешнего благородства; рыцари ещё учтивей и дамы ещё нежнее. Одновременно в юго-западной Германии развивается и рыцарская лирика, под явным влиянием провансальских трубадуров; у подражателей, естественно, меньше живости и чувства, больше искусственности и размышления. Темы этой лирики довольно разнообразны, но на первом месте стоит идеальная любовь — «minne», отчего и поэты называются миннезингерами. Характерные черты миннезанга выражаются уже в эпоху Фридриха Барбароссы, во вдумчивой лирике его приверженца Фридриха фон Гаузена (Friedrich von Hausen) (ум. в 1190) и в произведениях ученика и подражателя Гаузена, проживавшего при австрийском дворе — Рейнмара фон Хагенау. Последний особенно типичен: он вечно плачется на небывалые или, по крайней мере, очень преувеличенные любовные страдания, которым подвергает его дама сердца, далеко превышающая красотой и добродетелью всех других женщин. Над содержанием его песен готовы были смеяться его слушатели, но они же были в восторге от чистоты его рифмы и разнообразия метра.

При таком же изяществе формы несравненно больше жизни и оригинальности было у его последователя, Вальтера фон дер Фогельвейде. Из его младших современников и последователей наиболее самостоятельности и народных черт мы встречаем у автора шпрухов, Рейнмара фон Цветера (Reinmar von Zweter) (род. на Рейне, вырос в Австрии, действовал от конца 20-х годов XIII ст. до 1250 г.). Время полного расцвета немецкой рыцарской лирики было непродолжительно: уже у непосредственных учеников Вальтера замечается или ненатурально-изысканная тонкость чувства «высокой любви», или, как у иных баварско-австрийских поэтов, возвращение к реализму народной песни (см. Ульрих фон Лихтенштейн, Нитгард и Тангейзер). С конца XIII в. придворный миннезанг начинает заметно падать и уступать место более реальной и грубой лирике. Правда, около того же времени образуются новые центры поэзии при дворах северо-восточных князей, даже в Чехии; но эти поздние беспочвенные отпрыски скоро замирают, и лирика переходит в руки шпильманов, из среды которых выдвигаются поэты со школьным образованием — мейстеры.

Когда эти певцы водворяются в городах, где находят многочисленных учеников, они превращаются в так называемых мейстерзингеров. Представителем переходной эпохи можно считать Генриха Мейсенского, который, после многолетних странствований, в 1311 году поселяется в Майнце; Иоганн Гадлуб (?) — уже совсем горожанин. Придворный эпос имел более продолжительное существование, но вся деятельность великих эпиков — Гартмана фон Ауэ («Ивейн»), Вольфрама фон Эшенбаха («Парцифаль») и Готфрида Страсбургского — прошла между 1190 и 1220 годами. Гартман по отношению к Вольфраму и Готфриду является зачинателем, в идеях и приёмах которого ещё мало индивидуального. Вольфрам и Готфрид — родоначальники двух школ; последователи Готфрида близко держатся источника, ученики Вольфрама отдаются свободе фантазии; первые стремятся к ясности и, при недостатке таланта, впадают в тривиальность; у вторых, при том же условии, глубокомыслие учителя переходит в крайнюю темноту.

Школы различаются и географически: последователи Готфрида действуют в Швабии, последователи Вольфрама — в Баварии. К школе Готфрида принадлежат Рудольф Эмсский (Rudolf von Ems) (дворянин, начал писать ок. 1225 г., ум. ок. 1251—1254 г.), предпочитавший назидательные темы и обработавший, между прочим, знаменитый византийский роман о Варлааме и Иоасафе, и горожанин Конрад Вюрцбургский, охотно выводивший на сцену аллегорические фигуры. Манеру Вольфрама усвоили весьма учёный для своего времени Альбрехт из Шарфенберга (Albrecht von Scharfenberg), Рейнбот фон Дурне (Reinbot von Durne), состоявший на службе герцога Оттона II Баварского и превративший в рыцарский роман житие св. Георгия, автор баварской поэмы о Лоэнгрине, написанной около 1290 г., и другие. В лучшее время немецкой придворной поэзии заметна борьба двух мировоззрений — благочестиво-духовного и модного рыцарского, так как носителями поэзии были или клирики, или дворяне; но уже и тогда приходский священник Ульрих из Цациковена (Ulrich von Zatzikhoven) обрабатывает Ланселота, а рыцарь Конрад фон Фуссесбруннен излагает по апокрифам детство Христа. К концу XIII в., по мере одичания рыцарей, белое духовенство забирает поэзию в свои руки, но само, в большинстве случаев, подчиняется модным веяниям, превращая творчество в ремесло и усиливая элементы аллегории и нравоучительности невысокого уровня.

Традиционные сюжеты бретонского цикла истощаются: являются свободные переделки их (начало этому положено уже в классический период: около 1220 г. Генрих фон дем Тюрлин (Heinrich von dem Türlin) составил поэму «Der Aventiure Krone», изд. в 1852 году, подражания, основанные на собственном вымысле, переработки в том же тоне поэм шпильманов и исторических сказаний. Затем и рыцарским эпосом овладевают поэты профессиональные, между которыми видную роль играют люди, получившие кое-какое школьное образование, но в то же время тесно связанные и с народом. Такой же ход дела и в поэтической дидактике: к началу XIII в. относится рыцарское поучение отца сыну, «Der Winsbeke», благородный автор которого твёрдо уверен в ангелоподобии женщин и в несокрушимости своих рыцарских идеалов. Это единственная дошедшая до нас поучительная поэма, написанная дворянином; последующие сочиняются клириками, которые в значительной степени усвоили себе рыцарственно-светское мировоззрение. В 1215—1216 гг. каноник Томазин Цирклария (Thomasîn von Zerclaere), итальянец по происхождению, пишет длинную (в 15000 стихов) поэму «Итальянский гость» («Der wälsche Gast»), где излагает правила светскости. Фрейданк, автор поэмы «Скромность», по взглядам и тону — поэт профессиональный и народный, вводящий массу пословиц и сильно негодующий на папу и курию, которые эксплуатируют немцев.

Значительно дальше в сторону школы и мейстерзингеров идёт писавший в начале XIV века Гуго фон Тримберг. Реалистические по самому существу своему виды поэзии — новелла и басня очень рано оказались в руках профессиональных поэтов и привлекали особенное внимание горожан. Напротив того, эпос духовный — легенды, которые в XIV веке уже циклизируются и составляют сборники, — остаётся, главным образом, в руках духовенства. Таков общий ход искусственной поэзии в наиболее передовых и подверженных французскому влиянию частях Германии; но и здесь все время действуют шпильманы, создавая или перерабатывая массу песен. В Саксонии они всего дольше являются главными носителями поэзии.

В Австрии и Баварии народная поэзия облагораживается и совершенствуется под влиянием просвещённого рыцарства; здесь главным образом получают литературную форму национальные поэмы немцев: «Нибелунги», «Гудрун», поэмы о Дитрихе Бернском, «Лаурин», «Король Ротер», «Ортнит», «Хугдитрих и Вольфдитрих» и др. Иные из этих поэм, попав в письменность, переделывались по несколько раз, до XV в. включительно. Те же странствующие певцы овладели и несколькими историческими и легендарными сюжетами: о герцоге Эрнсте, короле Освальде, Оренделе, Соломоне и Морольфе, св. Брандане и проч. и обрабатывали их (напр. Оренделя) с такой свободой, что литературно заимствованная тема обращалась в героическую и даже мифическую сагу.

Около 1300 года в немецкой литературе «красота должна покинуть свой престол» и уступить место благочестию и занимательности: первому служит немецкая проповедь, которая ещё в XIII в. имела даровитого представителя в Бертольде Регенсбургском (Berthold von Regensburg), а в XIV веке подвергается влиянию могучей и в данном случае плодотворной школы мистиков.

Позднее Средневековье отмечено многими изменениями, нашедшими своё отражение и в литературе: процветают города, происходит расслоение общества, возрастает число грамотных людей, основываются первые университеты (Гейдельбергский университет — 1386 и др.) и религиозные ордена (францисканцы, доминиканцы, Тевтонский орден), а с 1452 года благодаря Иоганну Гутенбергу появляется книгопечатание, ознаменовавшее собой стремительный переход от книги рукописной к печатной.

Стремление к занимательному чтению превращается в любознательность, которой удовлетворяют появляющиеся уже в XIV в. немецкие учебники по астрономии и естественным наукам, сокращения энциклопедий, разнообразные исторические сочинения (городские хроники, переработки и компиляции из латинских сводов и прочее). Другие ищут услады для воображения, и для них в XV в. в огромном количестве (первые образцы — ещё в XIII в.) составляются немецкие прозаические романы и повести; фабулы собирают отовсюду, начиная от «Панчатантры» до обработанных во Франции сказаний о Гуго Капете; над романами усердно работают и горожане, и врачи, и благородные дамы; их читают с одинаковой жадностью и в замках, и в домах бюргеров.

Мейстерзингеры действуют в городах (редко при княжеских дворах, где, в большинстве случаев, их заменяют придворные музыканты); иные из них, напр. Ганс Розенблют в Нюрнберге, приобретают обширную известность. Мейстерзингеры доставляют удовольствие себе и немногим любителям; для забавы толпы как городской, так и деревенской, служат площадные певцы — бенкельзенгеры, наследники шпильманов. Все классы городского населения привлекает развившаяся в XIV в. немецкая духовная драма (см. мистерия, моралите, миракль), сочиняемая рифмованными двустишиями и разыгрываемая на площади при крайне простой обстановке. В XV в. выдвигается на первый план комический элемент; развивается масленичное представление — фастнахтшпиль, разнообразное по содержанию, часто живое и остроумное, скоро почти поглощающее остальные виды немецкой средневековой драмы и сильно влияющее на повествовательную и нравоучительную поэзию, многие и лучшие произведения которой принимают форму диалога и судебного разбирательства. Под влиянием первых проблесков Возрождения появляются на сцене переводы из Плавта и Теренция.

Кроме драмы, в этот городской период немецкой литературы самостоятельное развитие в стихотворной форме получают сатира и жанр, ею проникнутый — шванк, небольшой юмористический рассказ в стихах, а позднее в прозе, часто сатирического и назидательного характера, достигший расцвета в творчестве австрийского поэта Штрикера в середине XIII века. Интересный образец шванка встречается ещё в XIII в. в «Крестьянине Гельмбрехте», баварца Вернера Садовника, изображающем нравственное падение и злоключения крестьянского парня из богатой семьи, презревшего своё состояние и вздумавшего стать рыцарем; но здесь есть серьёзная цель и некоторая идеализация крестьянской жизни, тогда как в произведениях позднейшего периода, например, в поэме «Кольцо» Генриха Виттенвилера (около 1450 г.), цель автора — посмешить читателя на счёт грубости и глупости крестьян, причём он не жалеет и героев национального эпоса, Дитриха и Гильдебранда.

Та же цель и сходная точка зрения на крестьянство выражается и в нижненемецком народном романе о Тиле Уленшпигеле, написанном в 1483 году. В конце XV столетия появляется нижненемецкая переделка нидерландской поэмы о Рейнеке-лисе «Рейнгарт», вполне пришедшаяся по вкусу всей немецкой публике (верхненемецкая переделка с французского, сделана Генрихом Глейснером ещё в XII веке. В то же время не забывалась и старая поэзия; в XV веке было немало её любителей и собирателей; в первой половине его переработаны поэмы об Ортните, Хугдитрихе и Вольфдитрихе, короле Лаурине, под именем «Книги о героях» (Хугдитрих и Вольфдитрих; 1-е изд. без года, 2-е 1491 г., потом 1509, 1545, 1560, 1590 и т. д.); около 1472 года площадной певец Каспар фон дер Рён (нем. Kaspar von der Rhön) из Мюннерштадта ещё раз переделал (очень безвкусно) те же сюжеты, вместе с другими.

Расширение торговых связей немецких городов и распространение просвещения, вызывавшие неуклонный рост грамотности в бюргерской среде, вызвали появление нового жанра литературы — мемуаров, виднейшим представителем которой стал аугсбургский купец и чиновник Бурхард Цинк, около 1466 года включивший автобиографические главы в местную городскую хронику. Его же перу предположительно принадлежит один из первых народных романов «Фортунат»^[1], написанный им около 1450 года на ранненововерхненемецком языке, но напечатанный в Аугсбурге лишь в 1519 году. Сюжетно объединяя в себе восточную сказку, средневековую морально-назидательную новеллу, а также рыцарский и плутовской романы, он напоминает по своему стилю и содержанию автобиографию автора, много путешествовавшего по Центральной и Южной Европе, включая Италию, Грецию и Крит.

На границе XV и XVI в. за народную сатиру берутся люди с хорошим школьным образованием; таков, например, юрист Себастьян Брант, автор «Корабля дураков», вышедшего на немецком языке.

В начале XVI в. во главе почитателей старины стоит «последний рыцарь», император Максимилиан I; по его распоряжению составлен знаменитый «Амбразовский сборник» (Ambraser Heldenbuch); он сам, при участии своих секретарей, сочинил аллегорическую рыцарскую поэму «Тейерданк» (Theuerdank), в которой изложил свою жизнь и свои идеалы; этот образец «переживания» в литературе был напечатан в 1517 году и имел успех.

Идеи раннего итальянского гуманизма впервые проникают в Германию ещё при Карле IV, который состоял в переписке с Петраркой. Во время Констанцского (1414-18) и в особенности Базельского (1431-50) соборов учёные немцы сталкиваются с гуманистами итальянскими и во многом подчиняются их влиянию. Этому заимствованному движению идёт навстречу уже с конца XIV в. движение туземное — от братьев общей жизни, которые к этому времени распространились по северной Германии. Они не любят схоластики, требуют Библии на родном языке; с них начинается применение филологии к изучению Святого Писания. С другой стороны, в их школах рано начали читать классиков с полным пониманием; один из их влиятельнейших педагогов и писателей, Вессель, выносит из Италии прекрасное знание греческого языка и страсть к пропаганде новой науки. Нет сомнения, что влияние братьев, вместе с национальным характером и историческими условиями, придали немецкому гуманизму те черты, которыми он так резко отличается от итальянского.

Два известных представителя немецкого гуманизма — это Эразм Роттердамский и Иоганн Рейхлин, однако они писали, в основном, на латыни и имели влияние только в научных кругах. Эразм воспитывается в Девентерской латинской школе, устроенной и направляемой «братьями общей жизни»; Рейхлин в Париже слушает наставления Весселя, труды которого увидали свет благодаря Лютеру. Немецкий гуманизм стоит в теснейшей связи с родным языком и с любовью к родной старине. Конрад Цельтис (1459—1508) всю вторую половину жизни собирает материал для «Germania illustrata»; «Похвала глупости» Эразма развивает идеи и отчасти пользуется формой «Корабля Дураков» Бранта; Рейхлин в немецких брошюрах ведёт борьбу со схоластиками; Гуттен с 1520 г. окончательно переходит от латыни к немецкому языку и в своих мятежных стихах, и в прозе; он же, вместе с Цельтесом, является родоначальником культа Арминия.

Ещё более благотворное действие на немецкую литературу оказывает, в начале, Реформация: один Лютеров перевод Библии (1521-34) — такой крупный факт, что равного ему по значению нельзя указать во всей истории немецкой литературы; она объединяет многомиллионный народ и создаёт орудие для выражения всех сторон его духовной жизни. Одинаково интересуясь привлечением и массы народной, и передовых людей, получивших школьное образование, сторонники реформы должны были создать национальную литературу, выражающую интересы всех классов общества, и руководитель дела, «виттенбергский соловей», которого собираются слушать и львы и овцы, объединяет в своём протесте всю немецкую нацию.

Мартин Лютер был и влиятельнейшим лириком своего времени (духовная песнь XIV и XV вв. далеко не имела такого значения и притом носила иной, слишком светский и вялый характер; Лютер же, вдохновлённый псалмами, придал ей мужественный, искренний тон); он же был настоящим родоначальником немецкой публицистики.

Его сильно, резко и вполне целесообразно написанные брошюры волнуют всю немецкую нацию, без различия сословий, и служат образцом не только для друзей реформы, но и для её противников (самый даровитый из них — Томас Мурнер, очень талантливый сатирик). Бесконечно важнее чем форма произведений Лютера, идеи, выразителем которых он был; они занимают целый ряд поколений и разрабатываются во всевозможных литературных формах: им всецело служит и популярнейший поэт Лютерова времени Ганс Сакс (1494—1576); им служит или с ними борется бесчисленная литература пасквилей и летучих листков.

Несмотря на ожесточение борьбы, сами современники замечают, что в их литературных приёмах (как и в жизни) развивается особый дух грубости, для обозначения которого ещё Себастьян Брант нашёл подходящее слово: гробианизм. Фридрих Дедекинд (1530—1598) в 1549 году сочинил на эту тему целую сатирическую поэму в латинских двустишиях: «Grobianus», которую Каспар Шейдт переделал по-немецки. Племянник и ученик Шейдта, Фишарт (1546—1590) — один из наиболее даровитых и влиятельных писателей конца XVI в.; не лишённый тонкости и нежности чувства в изображении семейных добродетелей, он горячий приверженец св. Гробиана в изображении других сторон жизни. Он переделывает на немецкий язык знаменитый роман Рабле, увеличив смехотворно-сатирический элемент и без того резкого оригинала; его стремление — обогащать немецкую литературу всевозможными заимствованиями. Вообще в этот период количество переводов и переделок поразительно велико. В XVI веке богата литература басен и новелл, тоже не отличающихся изяществом формы, но грубо-весёлых и сатирически-резких. В 1522 году вышел сборник Иоганна Паули (Johannes Pauli) «Schimpf und Ernst»; во второй половине столетия подобные ему печатаются десятками. Страсти к лёгкому чтению удовлетворяют многочисленные переводные или переделанные с французского романы; во второй половине XVI в. под их влиянием являются довольно удачные попытки самостоятельного творчества, в смысле изображения действительной жизни (Йорг Викрам (ок.1505-1562). Занимают фантазию и прозаические рассказы, тесно связанные со стариной и преданием: о Тиле Уленшпигеле, шильдбюргерах, вечном Жиде, д-ре Фаусте и пр.; вместе с рыцарскими романами и переделками сказок, легенд и национального эпоса они начинают выделяться в простонародную «лубочную» литературу.

В силу объединяющего духа реформы, и в немецкой драме XVI в. народный элемент сливается со школьным; с одной стороны, Ганс Сакс делит свои пьесы на акты; с другой, все интересные по содержанию латинские пьесы немедленно переводятся на немецкий язык. Дух полемики проникает и в мистерии (например чёрт, стремящийся погубить пророка Даниила, является в виде католического монаха). Было немало даровитых драматургов — напр. Томас Наогеорг, Никодим Фришлин (Nicodemus Frischlin) и др., — но пьесы их поражают крайней небрежностью обработки.

В конце XVI века при некоторых дворах являются «английские труппы»; кое-где строятся особые здании для театра; совершенствуется сценическая техника. Учениками англичан должны считаться Якоб Айрер (Jakob Ayrer) и Генрих Юлий Брауншвейг-Вольфенбюттельский. Перед Тридцатилетней войной (1618—1648) во всех сферах духовной жизни замечается сильное и многообещающее возбуждение; везде совершенствуется форма, а в содержании везде национальное берёт перевес над заимствованным. Между 1610 и 1617 гг. чрезвычайно сильно развивается книжная торговля. Появляются многочисленные общества писателей и поэтов. В общем, южная Германия в это время идёт впереди северной: в Штутгарте действует Георг Родольф Векхерлин; в Веймаре в 1617 году образуется «Плодоносное общество» (Fruchtbringende Gesellschaft), цель которого — очищение языка; в Гейдельберге славится Цинкгреф, около которого составляется кружок образованных писателей; в 1619 году в его состав вступает юный Мартин Опиц (1597—1639), но уже в 1620 году испанские войска разогнали гейдельбергских поэтов, и Опиц стал с тех пор действовать в одиночку.

Война, чуть не на две трети уменьшившая население Германии, отчасти задержала, отчасти видоизменила ход умственного развития немецкого народа: начавшееся слияние народного элемента литературы с учёным не состоялось; второй почти во всех областях (исключения — духовная песня и отчасти забавная литература) взял явный перевес и кое-где господствует безраздельно. В поэзии опять и больше, чем когда-нибудь прежде, подавлено все национальное и царит подражание; при отсутствии искренности и чувства, дидактика становится на первом плане. Бюргерство ограблено и унижено; дворяне и князья всему дают тон, но их связь с народом крайне слаба, и они французятся сколько могут более. При них плохо кормятся поэты, воспевающие их домашние праздники. В общем, картина крайне печальная, и её мало скрашивают многочисленные литературные общества (иные из них возникали и во время войны, в местностях сравнительно спокойных), так как и они главным образом ищут образцов для подражания и внешних авторитетов, занимаются скорее стихоплётством, чем стихотворством, забавляют себя пустой обрядностью, вымышленными именами и пр.

Прогресс замечается только в метрике и в чистоте литературного языка. В этом отношении больше всех сделал М. Опиц своей «Книгой о немецкой поэтике» (1624), в которой он, подобно Ломоносову, установил различие стилей. Он же — главный проводник французско-голландской манеры и настоящий основатель немецкого псевдоклассицизма. Опиц рекомендовал для немецкой лирики использование александрийского стиха, остававшегося затем в течение долгого времени основным. У Опица масса поклонников и подражателей; сам он по природе чувствует наклонность к лёгкой поэзии, и из его последователей больше всего таланта проявляют сочинители песенок — Пауль Флемминг (1609—1640) из Лейпцига (спутник Олеария по его путешествию в Русское Царство) и Симон Дах (1605—1659) в Кёнигсберге.

Более рабски следует Опицу и как теоретик продолжает его Август Бухнер (1591—1661), профессор в Виттенберге (по происхождению Опица и по месту действия многих его последователей их объединяют под именем «первой силезской школы» — Schlesische Dichterschule).

В ином, чем Опиц, направлении действует с 1644 г. в Нюрнберге «Общество пегницских пастухов», или «Цветочный орден» (Pegnesischer Blumenorden), основанный Г. Ф. Харсдёрфером: он подчиняется итальянскому влиянию и особенно культивирует пастораль, но, в силу национального характера, усложняет её глубокомысленной аллегорией и учёностью. Другими видными представителями ордена были Иоганн Клай и Зигмунд фон Биркен.

Несколько больше жизни в гамбургском «Розовом ордене» («Немецкомыслящем товариществе»), во главе которого стоял Филипп фон Цезен (1619—1689), очень образованный человек, исключительно посвятивший себя литературе; он был и поэт во всех родах, и деятельный переводчик, и теоретик; он старался изгнать из немецкого языка варваризмы и, подобно горячим пуристам всех стран и времён, доходил до неуместной крайности; даже имена классических богов и богинь переводил он по-немецки. Наибольшую славу приобрёл он своими плохими и растянутыми романами, успех которых породил массу подражателей; между ними считались знаменитостями священник Андреас Генрих Бухольц, драматург Даниель Каспер фон Лоенштейн, сочинитель утопий, герцог Антон Ульрих Брауншвейг-Вольфенбюттельский и Генрих Ансельм фон Циглер.

Важными лирическими формами данной эпохи являются сонет, ода и эпиграмма. Лирику можно условно разделить на религиозную (чаще всего евангельского содержания) и светскую. Среди религиозных поэтов: Фридрих Шпее (1591—1635), сочинитель церковных гимнов Пауль Герхардт (1607—1676), Иоганн Рист (1607—1667), Ангелус Силезиус (1624—1677) и мистик Якоб Бёме (1575—1624). Светские поэты — это прежде всего сочинитель сонетов Андреас Грифиус (1616—1664) и Христиан Гофман фон Гофмансвальдау (1617—1679).

Романы эпохи барокко — это буколический (пастушеский) роман, роман придворный, пришедший из Испании плутовской роман и роман-утопия. Немецкие романы XVII в. всегда многотомные, будто бы исторические, но на самом деле изображающие вместо людей — манекенов, произносящих бесконечные высокопарные речи и пересылающихся такими же посланиями, читались с жадностью, так как служили школой благородных чувств, вкуса и слога. Отрадное исключение представляет явившийся в 1669 году плутовской роман «Симплициссимус» Гриммельсгаузена (1625—1676), роман интересный, живой и довольно реальный.

Драма эпохи барокко очень разнообразна. В южной части страны действуют католические театры иезуитов, где действие происходило на латинском языке; так как зрители ничего не понимали в происходящем на сцене, добавлялась масса визуальных эффектов. Примерно то же происходило на сценах бродячих иностранных театров. Для образованной публике существовала стоявшая на высоком художественном уровне опера-барокко и придворная драма. Реформатором немецкой драмы был Андреас Грифиус, разделявший взгляды Опица, но больше дававший места искренности чувства и народности. Лоенштейн идёт дальше Грифиуса в смысле внешней правильности и подражания древним (у него даже есть хоры между действиями), но у него непреодолимое стремление к кровавому, ужасному и вообще к изображению самых дурных страстей человеческих. Силезец Лоенштейн, вместе со своим земляком и старшим современником Гофмансвальдау и его последователями, образует в лирике так называемую «вторую силезскую школу» (Zweite Schlesische Schule), которая больше подчиняется крайне цветистым и вычурным итальянцам, нежели Опицу и его образцам.

Тем не менее национальный элемент и жизненность не замирают в немецкой литературе и в это печальное время: в Вене гремит своими грубо-остроумными проповедями Абрахам а Санта-Клара, в Берлине распеваются прекрасные гимны Герхардта, во многих стихах Христиана Вайзе слышно искреннее чувство, а стиль его поражает простотой и ясностью. Последователи его, у которых простота перешла в крайнюю прозаичность, называются «водяными поэтами» (Wasserpoeten), да и его романы несравненно ближе к «Симплициссимусу», чем к героическим романам Бухольца и другим. Совершенно сознательно выступает против нелепого подражания иностранцам сатирик Иоганн Мошерош (Johann Michael Moscherosch), поклонник родной старины; даже псевдоклассик по приёмам Фридрих фон Логау возмущается французскими модами.

Главную роль в деле умственного возрождения Германии сыграла немецкая наука, которая именно в это время переходит от латыни к родному языку: во второй половине XVII в. жил и действовал Самуэль фон Пуфендорф, основатель естественного права, освободивший историю от влияния богословия. Начинается усиленное изучение родной старины и даже средневековой поэзии. Даниель Моргоф (Daniel Georg Morhof) знакомит публику с результатами новых историко-литературных открытий. В это же время творит Лейбниц — один из важнейших представителей новоевропейской метафизики.

В 1687 г. «отец немецкого Просвещения» Христиан Томазиус, смелый боец за права науки, начинает читать в Лейпцигском университете лекции по-немецки, дело до тех пор неслыханное. Когда его вытеснили за свободомыслие, он поселяется в Галле, привлекает туда своих юных поклонников из Лейпцига, и там в 1692 г. основывается новый университет, где в первой половине XVIII в. с такой славой действует Христиан Вольф.

К началу нового столетия во всех родах поэзии замечается сильное движение: многие, начав с подражания Лоенштейну, переходят в ряды последователей французского «здравого смысла». В области романа с 20-х гг. входят в моду так называемые «Робинзонады», из которых одна — «Остров Фельзенбург», написанная Шнабелем в 1733 г., — имела огромный и вполне заслуженный успех; в них легко подметить первые проблески романа психологического.

Известным автором Просвещения был поэт и философ-моралист Христиан Геллерт (1715—1759) с его баснями.

В лирике действуют два значительных поэта: представитель галантной поэзии Гюнтер (1695—1723) и Бартольд Брокс (1680—1747).

Параллельно возникают и другие литературные течения, выдвигающие чувства на передний план. Например, Галлер и рококо-поэт Хагедорн указывают своим примером новые образцы и возвращают немецкой литературе уважение серьёзных и образованных людей. Их успех подготовляет влияние Геллерта и Глейма; последний, несмотря на свой полунапускной пафос, является уже истинно-национальным поэтом, выразителем чувств всего народа.

В то же время вступают в борьбу две литературные школы — Готтшеда(1700—1766) и Бодмера, которые долго действовали заодно в смысле подъёма интереса к родной литературе; оба они работали с такой верой в своё дело и с такой энергией, и в обществе настолько назрела потребность в широкой и здоровой умственной жизни, что, когда они разошлись в основных принципах («здравый смысл и чувство меры» или «фантазия и свобода»? «французские классики или великие англичане»?), в их полемике оказались заинтересованными все образованные немцы. Победа Бодмера и швейцарцев повела за собой подъём национального самосознания, которому Семилетняя война дала твёрдое основание.

Пример для подражания для целого поколения, поэт Фридрих Готлиб Клопшток (1724—1803) со своим эпосом «Мессиада» и его сторонники доводят это самосознание до крайностей самообожания (необходимой реакции против прежнего самоунижения), но более холодный и реальный Виланд (1733—1813), а главное — здоровое и развитое наукой чувство серьёзной нации, заставлявшее её передовых людей относиться с законным уважением к великим умам других стран, возвращают германофильство в надлежащие пределы. Тогда наступает эпоха Лессинга (1729—1781), объединившего науку и литературу, установившего принципы новой критики, которая отчасти подготовила, отчасти создала эпоху немецких классиков.

Современники Лессинга или связывают новую поэзию с её прошлым, как идиллик Гесснер, или заглядывают далеко вперёд, как первый романтик Бюргер и великий основатель изучения народности Гердер. Всё, что было истинно прекрасного и оригинального в чужих литературах, было перенесено в немецкую и возбуждало в молодёжи недовольство своим и благотворное соревнование.

Полное разрушение старой поэтики и отрицание устарелых форм жизни, вместе с могущественным влиянием горячей проповеди Ж.-Ж. Руссо, произвело в 70-х годах недолговременную, но сильную умственную революцию, известную под именем «Буря и натиск», которая вихрем пронеслась по всей молодой интеллигентной Германии, иных, как Клингера, Ленца и беззаветных поклонников гётевского «Вертера», увлекла всецело, но для большинства только очистила воздух и обусловила целостное восприятие произведений великих художников и мыслителей.

«Буря и натиск», называемое также «время гениев» — это литературное течение эпохи Просвещения, представленное преимущественно молодыми авторами в 1767—1785 годах. Своим названием течение обязано одноимённой драме Клингера.

Особенностью его является отказ от культа разума, свойственного классицизму, в пользу предельной эмоциональности и описания крайних проявлений индивидуализма. Идеологом этого бунта против рационализма выступил немецкий философ Иоганн Георг Гаман, разделяющий взгляды французского писателя и мыслителя Жан-Жака Руссо. Идеал личности, представленный теперь в литературе, далёк от авторитетов и традиций. Главным жанром поэзии становится драма, примером для подражания становится Шекспир вместо наскучивших античных (прежде всего греческих) авторов.

Среди представителей «Бури и натиска» Иоганн Гаман («Крестовые походы филологов»), Генрих фон Герстенберг («Письма об особенностях литературы», «Уголино»), Генрих Вагнер («Детоубийца»), Иоганн Готфрид Гердер («Фрагменты новейшей немецкой литературы» и др.), Иоганн Вольфганг Гёте («Страдания молодого Вертера»), Готфрид Бюргер («Ленора»), Кристиан Шубарт («Княжеская могила»), Фридрих Шиллер («Разбойники», «Коварство и любовь»).

С конца 80-х годов настаёт время господства Гёте, Канта, Шиллера, не без основания сравниваемое с эпохой Перикла в Афинах; но так как масса общества не могла стоять на столь высоком уровне развития и нуждалась в ежедневной, хотя бы и не особенно тонкой пище, то, одновременно с драмами Гёте и Шиллера и часто ещё с большим удовольствием, смотрелись пьесы Коцебу и Иффланда.

Начало «веймарского периода» в немецкой литературе часто связывается с переездом в Веймар в 1772 году Виланда, первого из знаменитого «веймарской четвёрки»: Виланд-Гердер-Гёте-Шиллер (иногда к «веймарским классикам» относят только Гёте и Шиллера). В отличие от периода «Бури и натиска» все четверо ориентировались на гуманистические идеалы, частично используя в своем творчестве античные темы и примеры.

Примером такого гуманистического идеала может служить драма Гёте «Ифигения в Тавриде». Шиллер пишет многочисленные баллады, теоретические произведения («О наивной и сентиментальной поэзии») и целый ряд исторических драм («Валленштейн», «Вильгельм Тель»).

К прочим классическим авторам можно отнести Карла Филиппа Морица, его автобиографичный роман «Антон Райзер» считается первым немецким психологическим романом; Иоганн Гёльдерлин (1770—1843), чьи произведения не только переводили и изучали заново, но и публично декламировали и писали на них музыку («Гиперион», «Письма Диотимы»); Жан Поль (1763—1825), писавший прежде всего сатирические романы («Озорные годы», «Титан»); и Генрих фон Клейст (1777—1811), один из зачинателей жанра рассказа («Маркиза д'О»).

Уже в 1790-х годах, в лучшую пору деятельности веймарских корифеев, замечается как бы некоторое пресыщение чистым искусством, является потребность в чём-то радикально новом, более пикантном; этой потребности призвана удовлетворить тогда же формирующаяся «романтическая школа», предшественником которой является Жан Поль Рихтер, со своими задушевно-юмористическими, бесформенными произведениями («Schulmeisterlein Wuz» (1790), «Unsichtbare Loge» (1793), «Hesperus» (1795)). Основатели романтической школы, «йенские романтики» братья Шлегель, Тик, Новалис и Вильгельм Ваккенродер — исходя из великого умственного движения 70-х гг. и считаясь горячими последователями новых немецких «классиков», с конца столетия начинают оказывать давление на своих учителей, которые отчасти поддаются ему, отчасти, им возмущённые, отходят дальше чем когда-нибудь от их основных взглядов на жизнь и искусство. К примеру, они включают в свои романы стихотворения и баллады, небольшие сказки и т. п., при этом они часто ссылаются на произведения Гёте. Все это отвечает концепции «прогрессивной универсальной поэзии» Фридриха Шлегеля, которая не только объединяет самые разнообразные стили и области знаний, но и размышляет о самой себе и содержит собственную критику. Основным средством выражения этой «рефлексивной поэзии» становится ирония.

Вскоре после смерти Шиллера в 1805 году, под влиянием политических событий, вся немецкая литература и даже, отчасти, наука принимают горячий публицистический тон, от которого Гёте держится как можно далее, тогда как большинство романтиков, покинув на время свой индифферентизм к живой действительности и беззаветную иронию, энергично устремляются в борьбу и становятся горячими вожаками немецкой нации. Этим они приобретают симпатию сперва угнетённых, потом победоносных немцев, которая, естественно, переносится и на проводимые ими историко-эстетические взгляды. Но вражда романтиков к идеям революционного «просвещения», их мистицизм и преклонение перед всем средневековым, уже в 1803 году побудившее Фридриха Шлегеля перейти в католичество, сделало многих из них усердными служителями реакции, первые признаки которой проявляются немедленно после войны за освобождение и которая после убийства Коцебу (1819) достигла своего апогея.

Иные из бывших патриотов и демагогов обратились в сторонников застоя и безусловного повиновения, и тем оттолкнули от себя наиболее живую часть общества. Далеко не все крупные литературные деятели военного времени кончили, однако, столь печально, как Фридрих Шлегель и Генриетта Герц; так, один из лучших немецких лириков, воодушевлявших немцев своими песнями, Э. М. Арндт, всю жизнь оставался передовым человеком нации, и его литературная деятельность представляет переход от романтизма к позднейшим, более здоровым течениям — изучению народности и стойкому, глубоко убеждённому либерализму. Славу немецкого Тиртея с ним разделяет рано погибший Теодор Кёрнер, который по таланту и по светлым идеям ближе всех стоял к Шиллеру. Третий лирик той эпохи, Максимилиан фон Шенкендорф (1787—1817), имел меньше влияния, так как его элегический тон не вполне подходил к настроению минуты.

Кёрнер и Шенкендорф принадлежат к группе «младших романтиков», приобретающих литературную известность в первые два десятилетия XIX в. Они гораздо производительнее, нежели родоначальники школы, уже потому, что им не приходилось тратить силы на борьбу с противниками и на выработку теории: романтизм стал модой, и в ряды его горячих приверженцев устремились все второстепенные и третьестепенные литераторы. Из них старше других издатели сборника народных песен («Волшебный рог мальчика», 1806—1808), Брентано (1778—1842) и Ахим фон Арним (1781—1831), которые довели односторонность своих учителей до крайности. Брентано к 40-м годам становится отчаянным мистиком и визионером и умирает полусумасшедшим.

Для Арнима все естественное есть кажущееся и существует только как символ сверхъестественного; поразительное богатство его капризной фантазии производит не особенно приятное впечатление на читателя, так как создания её редко согреты чувством любви к людям и редко достигают эстетического совершенства. Больше жизни придал своим произведениям плодовитый Ла Мотт Фуке (1777—1843), основал их на внимательном, хотя и одностороннем изучении средних веков. Его близкий приятель Шамиссо (1781—1838), — основательный знаток естественных наук, подчинился романтикам относительно формы, но сохранил французскую ясность и трезвость ума; его повесть «Необычайная история Петера Шлемиля» (1814), переведённая на все европейские языки — ультраромантическое произведение по основной теме, но приятно поражает рельефностью и конкретностью изложения. Самый даровитый и характерный из младших романтиков, Амадей Гофман («Житейские воззрения кота Мурра», «Крошка Цахес» и т. д.), с таким глубоким убеждением и энергией проводил идею основателей школы относительно объединения поэзии с жизнью, что дальше некуда было идти в этом направлении; необходимо должны были начаться уклонения в сторону, предшествующие реакции.

Одно из таких уклонений представляет собой Фридрих Рюккерт (1788—1866), отмежевавший себе особую область в немецком романтизме — восточно-этнографическую. По виртуозности в стихосложении к нему близко подходят Август фон Платен (1796—1835), от мечтательного Востока перешедший к красоте классической, и в особенности Людвиг Уланд (1787—1862), поэт, учёный и политик, всегда одинаково чистый и передовой человек, лучший в своё время представитель типичных черт своей нации и удачно, как никто другой, попавший в тон и дух народной песни. Уланда ставят во главе так называемой «швабской школы» (главным образом — по происхождению поэтов), члены которой многому научились у романтиков, но не разделяют их односторонних воззрений и остаются в более или менее тесном общении с художественными принципами Шиллера и Гёте. Сюда принадлежат Густав Шваб (1792—1850), разносторонний и плодовитый Вильгельм Гауф, Эдуард Мёрике и др.

Из северных поэтов в сходном отношении к романтизму стоит Вильгельм Мюллер, который своими прекрасными «Песнями греков» много способствовал развитию филэллинизма в Германии. Только как формой пользуется романтизмом, во вторую половину своей деятельности, и Карл Иммерман, очень разносторонний талант, но более ловкий и умный литератор, чем поэт, имевший в своё время большое и благотворное влияние. Ближе к романтикам австриец Христиан-Иосиф фон Цедлиц (1790—1862), автор «Воздушного корабля» и «Ночного смотра», в своих драмах подражавший испанцам. Австрийский драматург Франц Грильпарцер, начав с архиромантической трагедии судьбы, позже перешёл к психологической драме. Всецело остаются верными основным принципам школы Юстинус Кернер и Эйхендорф (1788—1857), «поэт леса», которого часто называют и «последним романтиком»; в своём романе («Aus dem Leben eines Taugenichts», 1824) он возводит в принцип отвращение от борьбы и труда. Если период после войны за освобождение до 1830 г. был не очень богат выдающимися художественными произведениями, зато он поражает напряжением умственной деятельности в филологических и исторических науках.

Братья Гримм собирают народные сказки и вместе с товарищами закладывают прочные основы германистики: издаются десятки до тех пор неведомых памятников, изучаются германские древности всех родов и видов; Бопп основывает сравнительно-историческое языкознание; Савиньи начинает историческое изучение права; Нибур и его последователи стремятся довести приёмы изучения самого отдалённого прошлого до математической точности и последовательности; все это так или иначе связано с идеями Гердера и родоначальников романтизма. Правда, мистика романтиков приносит некоторый вред историческим и даже естественным наукам, влияя на учёных, как Стеффенс, Окен и др.; но их крайности находят мало последователей.

Продолжительнее было влияние романтической школы через философию, главные представители которой, Фихте, Шеллинг и в особенности Гегель, обусловливают в значительной степени всю умственную деятельность даже и за пределами Германии. Головоломная терминология и глубокомысленная диалектика Гегеля были приложимы к самому разнообразному содержанию: из его учения, рядом с крайними идеалистами и даже мистиками, вышли Штраус и даже Фейербах. Не без влияния романтиков сильно прогрессирует и так называемая изящная словесность, если не вглубь, то вширь; цензурные строгости, от которых страдают газеты и журналы, не простираются на чистую беллетристику, альманахи выходят в огромном количестве; библиотеки для чтения процветают и вновь открываются десятками.

В большом ходу исторические романы; массу их сочиняют второстепенные писатели вроде Чокке, и все же в них чувствуется недостаток в такой степени, что их переводят со всех языков, не исключая даже русского (лучшее, что явилось в этом роде, кроме «Лихтенштейна» Гауфа — романы Виллибальда Алексиса, 1798—1871). Сцена также требует новинок, приспособленных ко вкусу большой публики. Классические драмы, написанные ямбом, не могут удержаться долго; драмы судьбы, в руках Мюлльнера и Гоувальда, скоро доходят до карикатурных нелепостей; романтически-идейные драмы Иммермана имели больше успеха в чтении, чем на сцене; пьесы из жизни художников (Künstlerdramen) тоже были понятны не всем; таким образом, и здесь понадобились фабриканты, поставщики пьес, из которых талантливый Раупах (1784—1852) долго царствовал в Берлине и на других сценах. В комедии с ним удачно соперничали Штейгентеш, Альбини и другие сочинители пьес интриги и комических положений. На венской сцене чувствуется свежая струя народности в пьесах Фердинанда Раймунда (1790—1836); появляются и в других местах пьесы на диалектах.

Литературные течения, находящиеся между классикой и романтикой с одной стороны и бюргерским реализмом — с другой, невозможно выделить в отдельную литературную эпоху, поэтому для них используется культурно-исторический термин «бидермейер».

Прежде всего, сюда относятся поэты Николаус Ленау (1802—1850), Эдуард Мёрике (1804—1875), Фридрих Рюккерт (1788—1866) и Август фон Платен (1796—1835). Среди прозаиков выделяются Аннетте Дросте-Хюльсхофф (1797—1848), Адальберт Штифтер (1805—1868) и Иеремия Готхельф (1797—1854). Известные драматурги — Франц Грильпарцер (1791—1872), Иоганн Нестрой (1801—1862) и Фердинанд Раймунд (1790—1836). Грильпарцер писал драмы в духе венских классиков, тогда как Нестрой и Раймунд представляли венскую народную пьесу.

К 1830 году слишком продолжительная реакция усыпила патриотизм и придала немецкой мысли космополитический характер; ничтожество немецких правительств во внешней политике и их угнетательная^{[уточнить]} система внутри страны развили иронию — не философскую, парящую над миром иронию романтиков, а иронию энергичную и вполне реальную, не пропускающую без замечания ни одного крупного явления общественной жизни. Когда-то сентиментальные и восторженные, немцы стремятся превзойти французов в насмешках над высокими чувствами и собственным недавним увлечением. Известие об июльских днях было ближайшим поводом к тому, что бродившие до тех пор элементы сложились в определённую школу, известную под названием «Молодая Германия»; под её влиянием талантливая молодёжь спешит покинуть идеальное для реального, прошлое — для настоящего, науку — для политики, и стремится обратить всю литературу, не исключая и поэзии, в орудие для пропаганды либерализма и объединения Германии.

Главы школы — Бёрне (1786—1837), Гейне, Гуцков (1811—1878) и Георг Бюхнер (1813—1837) — несмотря на различие в характере дарований, все были великими публицистами, только в разных формах. Генрих Лаубе (1806—1884) был талант посредственный, склонявшийся к индустриализму; с большей честью для школы к ней причисляют серьёзного учёного и даровитого лирика Гофмана фон Фаллерслебена. Приблизительно до 1840 г. на первом плане стоит проза, а после, до 1848 г. — политическая лирика. Самый крупный талант между лириками младшего, сравнительно с Гейне поколения, завлечённый положением вещей в политическую борьбу — Фердинанд Фрейлиграт (1810—1876), представитель так называемой объективной лирики. Одно время слава его была заглушена громом имени Гервега, но дарование последнего оказалось слишком односторонним, и Фрейлиграт так и оставался царём тенденциозной поэзии.

С начала 40-х гг. выдающиеся австрийские поэты — Николаус Ленау (Штреленау), Анастасий Грюн (Ауерсперг) — также отдаются политической пропаганде и являются певцами либеральной оппозиции; по их стопам идут молодые поэты из евреев, Карл Исидор Бекк и даровитый Мориц Гартман. Из талантливых лириков чуждым политике и верным чистому искусству оставался только Гейбель.

Средний класс нуждался в огромном количестве повестей и романов, и за поставку их брались не бездарные люди, пробившие новые пути: являются деревенские рассказы, предвещающие Ауэрбаха, американские и вообще этнографические романы; Александр Унгерн-Штернберг и Ида Хан-Хан пишут недурные салонные романы, Карл фон Гольтей изображает жизнь подонков общества; являются архаические романы, с ведьмами (Мейнгольда); исторические романы и повести, ввиду успехов исторической науки, с большим против прежнего вниманием относятся к фактам и культуры прошлого. В то же время не без влияния швабской школы развивается поэзия на диалектах, да и на литературном языке является масса песен и баллад, и комических (Копиш), и серьёзных. Вследствие политического возбуждения от чтения газет (в них, рядом с крупными публицистическими талантами, пользуются успехом и бессодержательные остроумцы, вроде Сафира), вечером в театре публика желает отдыхать, и поэтому наибольшим успехом пользуются салонные пьесы Бауернфельда, остроумные, но пустые комедии «Н. Скриба» — Бенедикса, эффектные, но тривиальные пьесы Бирх-Пфейфер и др. После неудачной революции 1848 г., между 1850 и 70 гг., в немецкой литературе чувствуется истощение прогрессирующей энергии и стремление к покою (чему соответствует и влияние пессимистической философии Шопенгауэра); появляются признаки оживания романтизма; возрождаются старые формы; имеют успех эпические поэмы Редвица и др. (самая талантливая и общеизвестная — «Trompeter von Säckingen» Йозефа Виктора фон Шеффеля, 1854). Вместе с воспроизведением средних веков выказывается симпатия и к античному миру, и к Востоку (Боденштедт). Действует с успехом мюнхенский кружок поэтов, любителей живописи, враждебно относящийся ко всякой политической тенденции. Силой таланта превосходит современников австриец Роберт Гамерлинг, чистокровный художник по направлению, обращающий большое внимание на строгость формы; и все же у него идея господствует над воображением. Менее его подчиняется духу времени Мозен, пытавшийся восстановить романтическую символику; но влияние его было очень непродолжительно и неглубоко. Немецкая сцена этого времени представляет немного оригинального и сильного: при хорошем исполнении потрясают зрителя драмы Гуцкова; в 1856 году произвёл фурор «Нарцисс» Брахфогеля, но в нём больше всего нравятся горячие монологи героя, устами которого говорит сам автор. Большую пользу принёс немецкой публике Дингельштедт умелой постановкой Шекспира и «классиков».

Гораздо более самостоятельны немецкая повесть и роман; здесь появляются новые виды творчества, которым предстоит более или менее крупная будущность.

Авторы намеренно избегают общественно-политических проблем и обращают свой взор на родные пейзажи и земляков. В центре всех романов, драм и стихотворений стоит человек-индивидуум. Стилистическим признаком многих произведений поэтического реализма является юмор. Предпочтительный литературный жанр — новелла.

Ещё с 1843 г. начинают выходить симпатичные «Шварцвальдские деревенские истории» Ауэрбаха, который с 60-х гг. XIX века становится одним из популярнейших романистов во всей Европе (хотя мировоззрение его именно к тому времени становится значительно уже и одностороннее); с 1856 г. появляются «Культурно-исторические новеллы» историка и политико-эконома Риля, который искусно и умело вводит нас в обыденную жизнь прошлого, не вплетая в неё любовных приключений (первые и весьма удачные попытки такого соединения науки с вымыслом относятся к предшествующему периоду: «Галл» и «Харикл» профессора Беккера, (1796—1846), переведены почти на все европейские языки).

Около того же времени Гейзе приобретает славу первого новеллиста Германии, истинного художника «прекрасной природы». Рядом с ним ставят мрачного, но тонко чувствующего Теодора Шторма (1817—1888). В новелле является художником и Готфрид Келлер (1819—1890) из Цюриха, отличающийся тонкостью психологического анализа и состоящий в оживлённой переписке со Штромом. Готфрид Келлер и Теодор Фонтане — самые крупные представители поэтического реализма.

Немецкий роман как «семейный», так и исторический заметно стремится к возможному для него реализму; почти одновременно выступают Густав Фрейтаг (1816—1895) и Фридрих Шпильгаген, крупные, но разнохарактерные силы; первый — сторонник трезвого взгляда на жизнь, второй, начиная с «Загадочных натур», — искатель идеала, золотой середины «между молотом и наковальней». Шпильгаген позднее становится все более и более тенденциозным и риторичным; Фрейтаг, всю жизнь серьёзно занимавшийся историей, с 1872 г. начинает серию исторических романов «Предки», написанных с огромной эрудицией, но с устарелыми приёмами В. Скотта. Стоит упомянуть также Вильгельма Раабе (1831—1911) — создателя более двух десятков популярных романов.

Оригинальное явление представляют археологические романы профессора Эберса (1837—1898), египтолога по специальности; научное достоинство их выше всякой критики, но чтение их — труд, облегчённый ловким педагогическим приёмом. Этнографическая новеллистика имеет в эту эпоху высокодаровитого представителя в лице Фрица Рейтера из Мекленбурга (1810—1874), соединяющего лирическую теплоту с реализмом и юмором. В то же время низший слой читателей имеет к своим услугам массу произведений немецкого индустриализма, который не доходит до такой беззастенчивой откровенности как во Франции, но проявляет ещё меньше таланта. Самые горячие патриоты, называющие Бисмарка и Мольтке великими прозаиками, должны сознаться, что свобода и империя не подняли немецкой литературы, и жалуются на чрезмерное преобладание материальных интересов. Берлин не дорос до культурного значения Парижа или Лондона, и тон, им даваемый, неблагоприятен для литературного развития. Влияние Франции стало ещё больше прежнего и проявляется больше в дурном, чем в хорошем.

Национальное явление (для этого времени) представляет культуркампф, отражение которого находится почти везде и в женских (с тонкой психологией женских характеров, но часто с банальной интригой) романах Марлитт (Евгения Йон), Элизабет Вернер (Элизабет Бюрстенбиндер) и другие, и в народных драмах австрийца Анценгрубера (1839—1895), и в комическом эпосе Вильгельма Буша. В верхнем слое литературы действуют знаменитости прежнего поколения, в тех же родах и видах. Процветает историко-археологический роман Эберса, Дана, Гаусрата, Вихерта и др. Большой, но скоропреходящий успех имел современно-исторический роман Грегора Самарова (Оскар Мединг), с его грубыми эффектами^[2]. Из новеллистов лучшие Конрад Фердинанд Мейер, Захер-Мазох, в своих галицийских рассказах, Вакано, Линдау, Францоз; у всех них продолжается стремление к крайнему реализму, у иных, как Линдау, умеряемое немецким благодушием, у других переходящее в тривиальность. Эпос и лирика едва живут, перебирая старые темы; так же мало нового дают и светские романы, и романы из жизни художников; ещё менее содержательного в романах уголовных.

Отрадное явление представляет собой беспритязательный семейно-юмористический роман Юлиуса Штинде, уводящий читателя из сутолоки столицы в тихие уголки.

в Австрии деревенские мотивы можно найти в произведениях Марии фон Эбнер-Эшенбах (1830—1916), Анценгрубера и, уже в конце эпохи, у Петера Розеггера (1843—1918).

Восьмидесятые годы XIX века были эпохой так называемого «последовательного натурализма». Важным стилистическим новшеством стало появление в произведениях элементов повседневной речи, жаргонизмов и диалектизмов. Имеющий свободу выбора главный герой больше не находится в центре рассказов и драм, его определяют происхождение, социальная среда либо обстоятельства, характерные для данного времени.

Литературное движение следующего десятилетия было отчасти развитием тех же начал, но вместе с тем оно имело характер реакции против них: его девиз гласил: «преодоление натурализма». Этот термин, принадлежащий Герману Бару, означал, в сущности, только освобождение от крайностей механически усвоенного натурализма. Путь, пройденный за это время немецкой литературой, может быть намечен теми влияниями, которые она испытала. Из этих влияний важнее иноземные. Литературные воспоминания одного из виднейших участников нового движения, М. Г. Конрада, носят название «От Э. Золя до Г. Гауптмана» — и это название верно характеризует исходный пункт движения: в немецкой изящной литературе царствует хаотический беспорядок, в котором сказываются весьма разнообразные иностранные влияния — и Л. Толстого, и Достоевского, и Ибсена, а больше всех Мопассана и Золя. Под влиянием последнего входит в моду крайний реализм (здесь ещё более грубый, чем в оригинале); под влиянием первых с немецкой усидчивостью исследуются глубочайшие тайники души человеческой. Большие романы редко удаются; несравненно лучше очерки и небольшие повести. Эмиль Золя (1840—1902) был для немецких борцов за художественную правду не столько учителем, сколько знаменем. Немецкой литературе недоставало бесстрашия натурализма: молодёжь нашла образец этого бесстрашия в Золя. Под этим воздействием были созданы первые, малоудачные произведения Кретцера, Гольца (1863—1929) и Шлафа (1862—1941). Известно уравнение Гольца: «Искусство = природа + х», где х — величина, стремящаяся к нулю. Таким образом, искусство является лишь отражением действительности.

Наиболее выдающимся представителем немецкого романа в первой половине рассматриваемого периода является Зудерман, в своих достоинствах, как и недостатках, равно проникнутый новыми стремлениями, быть может более всего обязанный успехом своих романов («Frau Sorge» — более 70 изданий) своему широкому, здоровому юмору. Он спокойно ставит крупные проблемы, умеет оформить богатые наблюдения, но часто терпит неудачу в погоне за эффектами, которые больше удаются ему в драме. Реалистический роман Зудермана имел более выдающихся последователей, чем натуралистические попытки Конрада и Блейбтрея. Не без влияния Мопассана в девяностых годах выдвинулся ряд умелых, живых рассказчиков, из которых всего более замечательны Эрнст фон Вольцоген и Георг фон Омптеда.

Прочие представители: Людвиг Анценгрубер, Макс Бернштейн, Гедвига Дом, Макс Хальбе, Генрих Гарт, Карл Гаумптман, Петер Хилле, Конрад Тельман, Клара Вибиг и Франк Ведекинд, чью драму «Пробуждение весны» можно отнести уже к Fin de siècle.

Новая немецкая драма также начала с натурализма; правда, здесь «натурализм» был скорее художественным реализмом, особенно если сравнить драму с романом. Учителями из стариков были: в теории — Фридрих Геббель и Отто Людвиг, в её осуществлении — Грильпарцер и более всего Ибсен. Из молодых теоретиков наиболее энергичны Отто Брам, Пауль Шлентер, братья Гарт, отчасти Максимилиан Гарден. Предлагалась борьба с «условностями», с «эффектами»; социальное воздействие было на втором плане в теории, но заняло подобающее место на практике. Журнал и сцена, основанные в 1889 году под общим названием «Die Freie Bühne», были осуществлением идеи натуралистического театра. Первыми драматургами его, без высокого подъёма творчества, но с чуткостью и энтузиазмом явились Арно Гольц и Иоганнес Шлаф. В сущности их последователем — хотя и тогда уже неизмеримо более сильным — явился лауреат нобелевской премии по литературе 1912 года Герхарт Гауптман (1862—1946). От натурализма «Ткачей» до символизма его последних пьес — драматизированной легенды «Эльга» (1905) и аллегорической «А Пиппа пляшет» (1906) — Гауптман прошёл все стадии, пережитые за это время немецкой литературой, но прошёл их самостоятельно, творчески перерабатывая в себе господствующие настроения, обогащая их глубоко-индивидуальным содержанием и сообщая им своеобразную национальную окраску.

За натурализмом шли другие влияния, более значительные. Немецкие искатели нашли иной реализм, более сильный и более творческий — реализм современных скандинавских писателей (Якобсена, Ибсена, Бьёрнсона, Ли, Хьелланна (Килланда)) и классиков русского романа. Немецкая литературная молодёжь, с боевым криком „Natur!“ искавшая у иностранных писателей природы, нашла у них высокое искусство и за оболочкой реалистического содержания почувствовала глубину идеалистических мотивов. Это новое отношение к иностранным образцам совпало с переменой общественного и литературного настроения.

Наивный позитивизм усложнялся; выше недавней борьбы грубого шовинизма с пошлым космополитизмом стало сознание высокой ценности национального творчества. Ещё в 1870-х годах Шерер указывал на близость «нового поколения» к романтизму. Влияние Рихарда Вагнера оправдало эту характеристику. Оно обусловливается не только музыкальным гением и своеобразной философией Вагнера, но и его драматическим искусством: Вагнер — один из наиболее могучих деятелей «возрождения трагизма», характерного для современной поэзии. В этой стороне влияния с ним сошёлся его единомышленник и противник Фридрих Ницше. Не только основами своего индивидуалистического мировоззрения, не только красотами своей художественной прозы подействовал Ницше на современную немецкую литературу, но прежде всего глубокой серьёзностью, можно сказать самоотвержением, с которым он ставил проблемы. Эта серьёзность сообщилась литературе, в которой в то же время возродилось влияние отодвинутых на второй план таких классиков, как например Фридрих Геббель, К. Ф. Мейер, Готфрид Келлер, Отто Людвиг. Понемногу немецкая литература, едва ли имевшая серьёзное европейское значение в 1860—1890 годах, начинает занимать видное место. Хорошо характеризует разные стадии немецкого литературного движения его историк Рихард Майер:

Во всех областях литературы замечается порывистое искание и нащупывание. Руководящая роль, перешедшая от драмы к роману, достаётся в конце концов лирике; но именно во время ожесточеннейшей борьбы за форму и содержание новой поэзии, эта роль принадлежит ещё роману. В общем развитии во всех родах происходит почти параллельно. Начинают с несмелого искания и сразу бросаются в крайний натурализм, удовлетворяющийся изображением внешних подробностей; затем возвышаются до социального реализма, усматривающего истину в глубоких или, по крайней мере, широких картинах общественности; наконец, через психологический реализм, передающий внутренние явления духовной жизни, приходят к символистскому синтезу идеализма и реализма. На первом плане — как и для пластических искусств нашего времени — стоит вопрос техники… надо найти соответствующую форму для нового содержания. Для большинства литературной молодёжи важна, однако, не одна техника: этим вдумчивым и нервным людям так много надо было сказать, так много поучительного видели они в своих образах, что внешность изображения казалась им несущественной.

Появляется школа «Юнейшей Германии» (Das jüngste Deutschland), которая переносит крайний натурализм в сферу лирики; её стиль и приёмы возмущают всех, кто воспитан на «классиках», и школа подвергается ожесточённому гонению (в Лейпциге троих её представителей потребовали к суду и осудили за оскорбление нравственности); тем не менее число сторонников нового направления все возрастало, не без влияния Ницше.

Старший из школы М. Г. Конрад, в Мюнхене основал журнал «Die Gesellschaft»; в Берлине в сходном направлении издаётся «Freie Bühne» («Neue deutsche Rundschau»). Самый крупный, но один из наименее упорядоченных талантов школы — Блейбтрей. У других натурализм соединяется с последней французской модой — символизмом, который имеет массу приверженцев (и даже особых издателей) в Берлине; символизм естественно соединяется с необузданной фантастикой. Другие, с лёгкой руки Лассаля, в разнообразных поэтических формах разрабатывают социальные темы в самом радикальном духе, за что подвергаются преследованиям администрации (наиболее даровитые из них — Карл Генкель и Макей). Драматические произведения ультрареалистов и социалистов почти не допускаются на большие сцены, из цензурных соображений; иные, по своей крайней несценичности, не попадают и на маленькие. Один из остроумнейших представителей современной поэзии — Отто Эрих Гартлебен, отрицание которого простирается и на самих отрицателей.

Поэзия рефлексии, литературная философия не знали такого расцвета со времён «Молодой Германии». Тенденциозный роман почти вымирает; из заметных представителей его можно назвать разве социалиста Конрада Тельмана и талантливую католическую романистку Энрику фон Гандель-Мацетти (1871—1955), которую Рихард Майер причислял к самым выдающимся дарованиям немецкой литературы того времени. Ниже её другие католические писательницы: Эмиль Марриот (Матайя), популярная в известных кругах Фердинанда фон Бракель (1836—1905)^[3], баронесса Анна фон Лилиен (род. в 1841 г.), Жозефина Грау (?) («Das Lob des Kreuzes», 1879), Эмми фон Динклаге (1825—1891), M. Герберт (род. в 1859 г.; «Von unmodernen Frauen», 1902).

Представителями других общественных тенденций, проводимых в романе, также охотно являются женщины. Среди этих писательниц выдаются Габриель Рейтер, каждый роман которой посвящён определённой социальной проблеме, Мария Яничек, Осип Шубин (Лола Киршнер), Маргарита фон Бюлов (1860—1885), Гедвига Дом.

Обновляется в сюжетах и повышается в исполнении роман для лёгкого чтения. Клаус Ритланд (псевдоним Элизабет Хайнрот) «освежает международный роман и путевую новеллу Рудольфа Линдау»; Лео Хильдек (Леони Мейергоф), род. в 1860 г.) изображает в «Feuersäule» (1895) Макса Штирнера; София Гехштеттер (1873—1943), в мало оформленных «Sehnsucht, Schönheit, Dämmerung» (1898) и «Der Pfeifer» (1904) является последовательницей Ницше; особенно энергично ведётся её малооригинальная борьба с условностями, нашедшая ещё более боевое выражение в «истерических» романах Тони Швабе (род. в 1877 г. — «Die Hochzeit der Esther Franzenius», 1902). Смелым, подчас до непристойности, натурализмом запечатлены произведения Ганса фон Каленберга (Елены Кесслер, род. в 1870 г.: «Familie Barchwitz», 1899). Особенный успех в романе для лёгкого чтения имеют Ганс фон Цобельтиц и Вольцоген.

К области довольно фотографического и отчасти уже пережитого реализма относится так называемый «берлинский роман». Вслед за представителями старого поколения Паулем Линдау («Der Zug nach dem Westen», 1886), Фрицем Маутнером («Berlin W», 1889—1890) и неизмеримо более их даровитым Теодором Фонтане, литературная молодёжь обращается к жизни растущего с невероятной быстротой громадного «мирового города». Много пишущий Гейнц Товоте, швед Ола Ганссон и особенно интересный Феликс Голлендер соединяют бытовые картины с анализом нервной натуры современного горожанина. Общественные, подчас прямо обличительные тенденции ещё не так давно соединял с этим городским реализмом Макс Кретцер, впоследствии от своего социального «Meister Timpe» (1888) перешедший к символизму («Das Gesicht Christi», 1897).

Особенное внимание оказывает реальная беллетристика священнику, учителю, офицеру. С разнообразнейших точек зрения изображены столь частые в немецком духовенстве того времени конфликты в романах талантливого базельского теолога Карла Бернулли, Гегелера, Тельмана, Поленца; военная жизнь нашла живого изобразителя в Ф. А. Бейерлейне. Студенческой жизни посвящена «Waclavbude» (1902) К. H. Штробля (1877—1946). Дипломатическая среда изображена в имевших шумный успех анонимных «Briefe, die ihn nicht erreichten» (1903), принадлежащих перу баронессы E. фон Гейкинг (1861—1925). Ещё более широкий успех имел банальный, но усердно рекламированный «Götz Krafft» Э. Штильгебауера (1868—1936).

Воскрес общий интерес к лирике, которую давно отодвинула на второй план повествовательная литература. Уже в эпоху «последовательного натурализма» не было недостатка в теоретических и практических попытках создать новую лирику. Предисловие Хенкеля к «Moderne Dichtercharaktere» (1885) Гольца и Шлафа, внушённое критикой братьев Гартов, заявляет, что новое поколение воссоединённого отечества опять сделает поэзию святыней. «Credo» Германа Конради обещает новую лирику — и её отчасти дают новые поэты. Одни сливают новизну поэзии с новизной боевых политических мотивов. Таковы М. Р. фон Штерн (род. в 1860 г.), Дж. Г. Макай и выступивший значительно ранее Леопольд Якоби (1840—1895), стихотворный сборник которого «Es werde Licht» (1870) открывал изданный после закона о социалистах (1878) список запрещённых книг. Самым выдающимся в этой группе был Карл Хенкель, перешедший от риторики революционных песен к интимной лирике; о внимании его к поэзии свидетельствует лирический сборник «Sonnenblumen», беспристрастно составляемый им с 1896 г. Арно Гольц и Иоганн Шлаф указали не только новую драматическую, но и новую лирическую технику. К ним с самого начала примкнул самостоятельно сформировавшийся Детлев фон Лилиенкрон — бесспорно крупнейший представитель немецкой лирики в минувшую четверть века. Здоровый, непосредственный в поэтических переживаниях и изысканно внимательный к форме, он представляет, в известной степени, противоположность своему другу, разделяющему с ним главенство среди лириков, нервозному и склонному к рефлексии Рихарду Демелю. К Лилиенкрону, в общем, примыкает своим здоровым дарованием, отчасти склонный к эклектике Фердинанд Авенариус, издатель лирической антологии «Deutsche Lyrik der Gegenwart» и прогрессивного художественного журнала «Kunstwart». Просты и по манере скорее принадлежат к прошлому Густав Фальке, Георг фон Дигеррн, Эмиль Шенайх-Каролат. Наоборот, к Демелю примыкает большинство лириков, которых объединяют в пёструю группу под общим названием декадентов, символистов и т. п. Из них всего больше выдаются Гуго фон Гофмансталь и Стефан Георге, с их многочисленными соратниками — Р. Шаукалем (1874—1942), Максом Даутендеем, Альфред Момбертом. Вне школы стоят поэты, воспринявшие многое из созданного новыми настроениями и новой техникой — Карл Буссе (1872—1918; реалист в романе «Ich weiß es nicht»), Гуго Салус (1866—1929), Людвиг Якобовский, Бёррис фон Мюнхгаузен (1874—1945), Альберт фон Путкамер, «народная» поэтесса Иоганна Амброзиус (1854—1939), Густав Реннер (род. в 1866 г.), Анна Риттер.

Пионеры натуралистического направления — братья Гарт, М. Г. Конрад — были одновременно и художниками, и критиками. Рядом с ними действовали Пауль Шлентер, Отто Брам, Лео Берг, Фриц Лингард (род. в 1856 г.; «Neue Ideale», 1901), Вильгельм Вейганд («Das Elend der Kritik», 1895), Вильгельм Бёльше. Поворот от натурализма обозначила деятельность Германа Бара, к которому примыкают импрессионисты Франц Сервас (1862—1947; «Präludien», 1899), Альфред Керр (1867—1948; «Das neue Drama», 1905), Феликс Поппенберг (род. в 1869 г.; «Bibelots», 1905). Наоборот, Рудольф Лотар (1865—1943; «Das deutsche Drama der Gegenwart», 1905) склонён к догматическому и историческому анализу. Бесспорное значение имели труды эстетиков Генриха фон Штейна и Рихарда Кралика («Weltschönheit»), историков искусства Э. Гроссе («Die Anfänge der Kunst», 1894), Бюхера («Arbeit und Rhythmus», 1896), Мутера («Geschichte der Malerei im XIX. Jahrhundert», 1893), равно как обширная критическая литература, посвящённая современному движению в пластических искусствах.

Новелла, повесть и рассказ нашли интересных представителей и заняли более видное место. Особенное внимание оказали этим сжатым формам австрийские писатели (были даже неосновательные попытки выделить как особую форму «венскую новеллу» — Wiener Novelle). Мария Делле-Грацие (1864—1931), после своей эпопеи «Робеспьер» (1894), обратилась к новеллам («Любовь»). В этой же области выдвинулись Якоб Давид, Вильгельм Фишер, Эмиль Эртль, Отто фон Лейтгеб. Эклектиками формы — ещё более чем содержания — можно назвать Отто Гартлебена, Отто Бирбаума (романы «Pancrazius Graunzer», «Die Schlangendame», «Stilpe»), Отто Эрнста, Юлиану Дери, Рихарда Цур-Мегеде (1864—1906).

Ближайшие и наиболее выдающиеся последователи Гауптмана в драме — Макс Хальбе и Макс Дрейер. Менее значительны Х. Рейинг, Георг Гиршфельд, Пауль Эрнст. Умелые, но мало самостоятельные пьесы дал Э. Росмер (Эльза Бернштейн); ему же принадлежит «драматическая сказка» («Königskinder», 1905), ставшая обязательной для среднего немецкого драматурга после успеха «Талисмана» Людвига Фульды. Последний — чуткий эстетик мюнхенской школы, свободный от ходячих влияний, но достаточно близкий новым течениям, чтобы стать одним из основателей «Свободного театра». Если нельзя говорить об «австрийской школе» в современной немецкой драматургии, то следует во всяком случае признать, что австрийцы составляют своеобразную и кое в чём связанную группу; в её «лирической мягкости» Р. Мейер склонён видеть даже традицию, вынесенную ею из старой школы австрийцев — от Нестроя до Анценгрубера. Уже упомянутый Якоб Давид (новеллы: «Höferecht», 1890; «Blut», 1891; «Probleme», 1892; «Am Wege Sterben», 1899; ром. «Der Übergang», 1902) принадлежит лишь как драматург («Hagars Sohn», 1891; «Ein Regentag», 1895) к новому течению, наиболее выдающимся представителем которого в Австрии является Артур Шницлер, более тонкий чем глубокий реалист, хорошо владеющий сценой, хотя драматическое настроение предпочитает драматическому движению. Венская болезненная изысканность отразилась также на серьёзном даровании символиста Гуго фон Гофмансталя. «Открывший» его Герман Бар — не только влиятельный критик, но и драматург. Третий типичный венец, Рихард Бер-Гофман (1866—1945), подобно Гофмансталю склонный к обновлению старых драматических сюжетов, имел большой успех с «Graf von Charolais» (1904), заимствованным у Мэссинджера. Рядом с «литературной» драмой, иногда реальной по форме, но всегда символичной по намерениям авторов, расцветает народная сцена. В Швейцарии, в Эльзасе, в Тироле из любительских попыток вырастает реальная драма на диалекте, играющая, особенно в Эльзасе, серьёзную роль в политической борьбе за культурное своеобразие края. Вообще политика занимает в современной немецкой драме больше места, чем в лирике и даже в романе. Настоящим продуктом политической борьбы являются пьесы Филиппа Лангмана (род. в 1862 г.; «Bartel Turaser», 1897), Франца Адамуса (Фердин. Броннер, род. в 1867 г.; «Die Familie Wawroch», 1899), Карла Шенгера («Sonnwendtag», 1902) и особенно Йозефа Рюдерера. Злая сатира пьес Франка Ведекинда сближает его с анархизмом.

Вместе с появлением натурализма и символизма начинается эпоха кллассического модерна. Это время плюрализма стилей, совместного сосуществования разнообразных течений. Большинство уже названных авторов можно отнести по крайней мере к одному из следующих направлений:

Требования художественной правды, выставляемые с равной силой и поучающим натурализмом, и последовательной теорией «чистого» искусства привели к пропаганде так называемого «национального искусства» (Heimatkunst); не без влияния было здесь и глубокое национальное сознание, поддерживаемое такими духовными вождями, как Вагнер или Трейчке. Главным пропагандистом нового течения стал писатель и историк литературы Адольф Бартельс, употребивший данный термин в 1898 году в журнале «Современное искусство» (Kunstwart). Вместе с Фридрихом Лингардом он содействовал распространению новых идей через новый берлинский журнал «Родина» (Heimat). Новое направление призывало покинуть городскую суету и переместиться в сторону родины и народного духа. В более широком понимании «родина» включала себя не только сельскую, но и городскую жизнь. Как и в натурализме, любовь к родине содержала также и некоторую её критику, что ей всё таки не удалось. Национальное искусство со своей консервативной. антимодернистской позицией явилось предтечей национал-социалистической «поэзии крови и земли».

Громадный успех и значение имела в начале 1890-х гг. анонимная книга Юл. Лангбена «Рембрандт как воспитатель» в колоритной и страстной форме проповедующая национальные основы творчества.

В критике Генрих Зонрей и Фридрих Лингард доказывали, что только в пределах своей узкой родины поэт находит надлежащую пищу вдохновению; в том же направлении действовал Цезарь Флайшлен, редактор художественного «Пана» и автор замечательного предисловия к сборнику «Neuland» (1894). Среди представителей этого «пахнущего землёй» романа особенно видное место занимают Вильгельм фон Поленц («Büttnerbauer»), Густав Френссен («Jörn Uhl» и «Hilligenlei»), лауреат нобелевской премии по литературе 1929 года Томас Манн («Будденброки»). Независимо от общечеловеческого и идейного содержания этих романов обращает на себя внимание их глубокое проникновение местным колоритом, не поверхностно-этнографическим, но действительно народно-психологическим. Близко к этим трём северянам стоят менее выдающиеся: Тимм Крёгер (1844—1918) («Eine stille Welt», 1891), Отто Эрнст, Макс Дрейер, Генрих Зонрей, Йозеф Рюдерер, Фридрих Лингард, Эрнст Мюлленбах, баварец Л. Том. Северное побережье нашло — наряду с Томасом Манном и Густавом Френссеном — хорошую изобразительницу в Шарлотте Низе (1854—1935) («Aus dänischer Zeit», 1892), Гессен — в В. Гольцамере («Peter Nockler», 1902) и Адаме Карильоне («Michael Hely», 1904), Лотарингия — в Германе Штегемане, Вестфалия — в Германе Ветте («Krauskopf», 1903), Альпы — в Якобе Геере («Felix Notvest», 1901) и особенно в сильном и простом Эрнсте Цане.

Женщины, выдвинувшие за это время несколько выдающихся талантов, отдают также значительную долю внимания «национальному» роману, в котором хорошо проявляется их детальная наблюдательность. Таковы Ильза Фрапан, Гермина Виллингер (род. в 1849 г.; «Aus meiner Heimat» (1887)) и, наконец, наиболее выдающаяся из них — Клара Фибих.

Национальное искусство вызвано интересом не к самодовлеющей этнографии, а к личности, в её конкретной обстановке. На этой почве наиболее пышно должен был расцвести роман психологический. И здесь на первом месте должны быть названы три женских таланта: Изольда Курц («Florentiner Novellen», 1890), Елена Бёлау и Рикарда Хух. Ряд оригинальных фигур создал и анализировал лауреат нобелевской премии по литературе 1946 года Герман Гессе («Hermann Lauschers Nachlass», 1901; «Peter Kamenzind», 1904; «Unterm Rad», 1906); до болезненности доходит сложность психологического изучения у Германа Штера. Характерен для психологии нового немецкого художника роман Вальтера Зигфрида (1858—1947) «Tino Moralt» (1890). Широкую историческую основу пытался дать индивидуальной психологии Яков Вассерман («История юной Ренаты Фукс», 1900). Подают надежды Эмиль Штраус, Фридрих Гух («Peter Michel», 1901), Рудольф Гух, Курт Мартенс («Roman aus der Décadence», 1898).

Особую важность в классическом модернизме приобретает понятие «авангардизм». Его эпоха началась в конце XIX века с французскими поэтами Стефаном Малларме, Шарлем Бодлером и Артюром Рембо. Символизм преследоввал совершенно иную цель чем натурализм. Это элитарная лирика, придающая большое значение красоте и форме. Родственное ему направление — модерн (югендштиль).

Важнейшими представителями немецкого символизма стали Стефан Георге (1868—1933), Гуго фон Гофмансталь (1874—1929) и Райнер Мария Рильке (1875—1926).

Склонны к символистике Сельма (Ансельм) Гейне («Auf der Schwelle», 1900) и вдумчивый Рудольф Штрац, роман которого «Дай руку мне» (1906) имеет местом действия Одессу.

Очень характерное явление представляет австрийская романистка, лауреат нобелевской премии мира Берта фон Зуттнер, умный и стройный, хотя и узкотенденциозный роман которой «Долой оружие!» («Die Waffen nieder») переведён почти на все европейские языки и в Германии читался всеми классами. Это — редкий случай; обыкновенно идейные и тонкопсихологические романы читались немногими любителями, а для «публики» сенсационные романы или фабриковались в Штутгарте, Лейпциге и Гамбурге, или переводились с французского. Сходное с Зуттнер по широкой популярности явление представляет и педагогический рассказ Лангбена. Лучшую сторону немецкой литературы составляет проповедь гуманности, в самом широком смысле слова, и антипатия к узкому милитаризму и преклонению перед силой; среди литературной молодёжи все чаще и чаще замечается стремление возвратиться от символизма к ясному и простому искусству лучших времён. Нельзя не указать на весьма отрадное явление в области немецкой исторической науки: она, не переставая быть солидной и серьёзной, делается в то же время популярной и литературной.

Параллельно с этими нетрадиционными литературными направлениями появлялись произведения, обращавшиеся и развивавших старые формы. Здесь стоит назвать имена Райнер Марии Рильке, Генриха Манна (1871—1950), которого в раннем творчестве можно назвать предшественником экспрессионизма, Томаса Манна, Германа Броха (1886—1951), Роберта Музиля (1880—1942), Франца Кафки (1883—1924) и Германа Гессе.

Экспрессионизм считается последним крупным литературным направлением Германии. Это авангардистское направление, существовавшее параллельно с дадаизмом, сюррелиазмом и футуризмом.

Первой ласточкой экспрессионизма в немецкой поэзии стало стихотворение Якоба ван Годдиса «Конец мира» (1911). Ему вторил вчерашний студент медицинского факультета Готфрид Бенн, впервые затронувший в своём сборнике стихов «Морг» (1912) ранее обходящиеся молчанием темы: разложение трупов, роды и проституцию.

Прочими заметными авторами были Альфред Дёблин, Альберт Эренштейн, Карл Эйнштейн, Саломо Фридлендер, Вальтер Газенклевер, Георг Гейм, Генрих Эдуард Якоб, Людвиг Рубинер, Эльза Ласкер-Шюлер, Август Штрамм, Эрнст Толлер, Георг Тракль и другие.

На смену экспрессионизму пришла трезво-реалистическая позиция, получившая название новая вещественность. В области драматического искусства её представителями являются Эдён фон Хорват, Бертольт Брехт и режиссёр Эрвин Пискатор.

Среди лириков следует отметить Эриха Кестнера, Анну Зегерс, Ремарка, Арнольда Цвейга, Марию-Луизу Фляйсер, Ирмгард Койн, Габриеле Тергит.

Конец XIX — начало XX века отмечены также появлением нобелевской премии по литературе (1901). В период между 1901—1933 годами её удостоились следующие представители немецкой литературы: историк Теодор Моммзен «за монументальный труд „Римская история“» (1902); философ Рудольф Эйкен «за серьёзные поиски истины, всепроницающую силу мысли, широкий кругозор, живость и убедительность, с которыми он отстаивал и развивал идеалистическую философию» (1908); писатель-новеллист Пауль Хейзе «за художественность, идеализм, которые он демонстрировал на протяжении всего своего долгого и продуктивного творческого пути в качестве лирического поэта, драматурга, романиста и автора известных всему миру новелл» (1910); драматург Герхарт Гауптман «в знак признания плодотворной, разнообразной и выдающейся деятельности в области драматического искусства» (1912); поэт Карл Шпиттелер «за несравненный эпос „Олимпийская весна“» (1919) и писатель Томас Манн «за великий роман „Будденброки“, который стал классикой современной литературы» (1929).

30 января 1933 года к власти в Германии пришли национал-социалисты. В том же году начались массовые сожжения книг, запрещённых режимом авторов сначала по всей Германии, а затем, после аншлюса в 1938 году, и в Австрии. Так 10 мая 1933 года площадь Бебельплац в Берлине стала местом проведения известного сожжения книг. Около сорока тысяч студентов, профессоров, членов СА и СС уничтожали на костре книги названных «антинемецкими» авторов: Зигмунда Фрейда, Эриха Кестнера, Генриха Манна, Карла Маркса и Курта Тухольского. Об этих печальных событиях сегодня напоминает «Мемориал сожжённым книгам» работы израильского художника Михи Ульмана в центре площади: под стеклянной плитой глубоко вниз уходят под землю пустые белые книжные стеллажи.

Существование независимой литературы и литературной критики в стране стало невозможным. Режимом приветствовалась только так называемая «литература крови и земли», наряду с ней существовала более менее свободная от идеологии развлекательная литература. Среди представителей первой были Агнес Мигель и Ганс Йост, вместе с рядом писателей подписавшие «Клятву верности и повиновения^[англ.]»; всего «Клятву» подписало 88 человек^[4][5].

Противникам режима угрожала смерть, так были убиты Якоб ван Годдис, Карл фон Осецкий и Эмиль Альфонс Райнхардт. Некоторые писатели остались в стране, но вынуждены были писать на абстрактные темы, либо откладывать рукописи в долгий ящик. Среди них Готфрид Бенн, Эрнст Юнгер, Ганс Фаллада, Эрих Кестнер, Эм Вельк, Герхарт Гауптман, Хаймито фон Додерер, Вольфганг Кёппен, Йозеф Вайнхебер, Мирко Елузич, Роберт Хольбаум, Вильгельм Шефер и другие.

Около 1500 известных авторов покинули страну, некоторые покончили жизнь самоубийством (Стефан Цвейг, Курт Тухольский, Вальтер Беньямин, Карл Эйнштейн). Многие немецкие и австрийские писатели никогда не вернулись на родину. Это Герман Брох, лауреат нобелевской премии по литературе 1981 года Элиас Канетти, Зигфрид Кракауэр, Генрих, Клаус и Томас Манн, Лион Фейхтвангер, Эдён фон Хорват и другие.

После окончания Второй мировой войны стало принято говорить о литературе каждой немецкоязычной страны в отдельности, тем не менее речь по-прежнему идёт о литературе, написанной на немецком языке.

Вскоре после разделения Германии на ФРГ и ГДР на родину стали возвращаться некоторые писатели эмиграции: Альфред Дёблин, Леонгард Франк и другие.

В 1947 году создаётся литературная «Группа 47», организованная немецким писателем Хансом Вернером Рихтером и активно действовавшая на протяжении двадцати лет (1947—1967). Прообразом создателям послужило испанское «Поколение 98 года». Литература первых послевоенных лет описывала, в основном, ужасы войны и судьбы вернувшихся на родину. Так лауреат нобелевской премии по литературе 1972 года Генрих Бёлль использует для этого короткие рассказы. После немецкого экономического чуда взоры писателей обращаются к современности, например в романах Вольфганга Кёппена, Зигфрида Ленца, Кристины Брюкнер и Мартина Вальзера. Известным поэтом того времени был Гюнтер Айх, писавший кроме этого популярные в то время радиопьесы, самая известная из которых — «Девушки из Витербо» (1953) — затрагивает тему вины немецкого народа за преступления фашизма. С 1952 по 1956 год в Гамбурге выходит литературный журнал «Между войнами» (Zwischen den Kriegen) Петера Рюмкорфа и Вернера Ригеля. Фигурные стихи представлены Ойгеном Гомрингером и Генрихом Хайсенбюттелем. Лауреат нобелевской премии по литературе 1999 года Гюнтер Грасс пишет плутовской роман «Жестяной барабан» (1959), получивший международную известность.

Писателей Арно Шмидта, Рора Вольфа трудно отнести к какому-либо направлению. Вольфганг Хильдесхаймер создаёт абсурдные драмы.

Около 1962 года вокруг немецкого сатирического журнала «Pardon» сформировалась группа писателей и художников, получившая название «Новая франкфуртская школа». Её название отсылает к философской «Франкфуртской школе», созданной в 30-х годах XX века. Ф. В. Бернштейн, Роберт Гернхардт и Ф. К. Вехтер / её типичные представители.

Во время войны во Вьетнаме и «движения 68 года» появляется политическая поэзия (Ханс Энценсбергер, Эрих Фрид) и политическая драма (Рольф Хоххут). Противоположностью им становится «новая субъективность» 70-х годов, выдвигающая на передний план проблемы частной жизни и реализации мечтаний (Юрген Теобальди, поэт ГДР Сара Кирш, австрийский поэт Томас Бернхард и другие).

Заметным поэтом андерграунда 70-х был Рольф Дитер Бринкманн. В 80-е годы популярны драматург Бото Штраус, в поэзии — Улла Хан и Дурс Грюнбайн.

Под литературой ГДР понимаются все литературные произведения, созданные на территории ГДР в период с 1945 года до ликвидации ГДР. В ГДР литература находилась под контролем правящей СЕПГ, которой трактовалась как средство приобщения трудящихся к культуре. Из-за этого, литература ГДР отличалась, с одной стороны, поддержкой массовой читаемости книг по образцу СССР со стороны государства, а с другой, — жёсткой идеологической цензурой и доминированием соцреализма. Примером проведения прогрессивной политики в области литературы было выдвижение авторов-женщин, таких как Криста Вольф, Бригита Райман, Ирмтрауд Моргнер, и женские образы, предвосхищающие феминистическую литературу^[6]. Так, роман Кристы Вольф «Размышления о Кристе Т.^[англ.]» (1968) получил звание «классики феминизма»^[7].

Актуальной темой с 1945 года стало переосмысление нацизма, что выразилось в работах вернувшихся из эмиграции писателей, среди которых— Бертольт Брехт, Анна Зегерс, Стефан Гейм^[6]. С разделением на Советскую и Западную оккупационные зоны было и идеологическое разделение: так, левая интеллигенция часто выбирала Советскую зону, где больше приветствовали левые взгляды и антифашизм. В этих условиях Ганс Фаллада по совету будущего министра культуры и автора гимна ГДР И. Р. Бехера, передавшему ему документы Гестапо^[8], пишет свой самый известный роман «Каждый умирает в одиночку» (1947). Создание ГДР знаменовало собой и стремительную сталинизацию подконтрольной ей территории, и антифашизм вскоре пропал из публичной сферы. Показательной была судьба журнала «Уленшпигель^[англ.]», редакция которого сперва перебралась из Западной оккупации в Советскую, где журнал первое время приветствовали, однако с созданием ГДР закрыли. Вскоре тема нацизма стала замалчиваться: как говорил Брехт в июне 1953 года, СЕПГ стала запрещать антифашистские книги, вместо этого считая нужным обращать внимание на «позитивное», например, на «прекрасную культуру немецкого народа»^[9]. В СССР в это время происходит поворот к «патриотизму», устанавливается доктрина Жданова о конфликте «хорошего и лучшего». В конце 1950-х с постепенной либерализацией тема нацизма возвращается в литературу: выходят «Голые среди волков» (1958) Бруно Апица и «Якоб-лжец» (1969) и другие произведения Юрека Беккера о нацизме и еврействе.

Наиболее востребованной властями литературой в ГДР была литература соцреализма. Существовала целая программа развития социалистической культуры в ГДР «Биттерфельдский путь», не без сопротивления принятая в 1959 году и направленная на создание «самостоятельной социалистической национальной культуры», которая должна была наиболее полным образом «удовлетворять растущие художественно-эстетические потребности трудящихся». Часто писателям, как Кристе Вольф, приходилось работать на Штази.

В 50-х годах литература занята описанием возрождающейся промышленности по образцу советских производственных романов с «чёрно-белыми» героями. Этот период называли «литературой строительства» (нем. Aufbauliteratur)^[6]. Основной герой — опытный рабочий, вопреки всему справляющийся с производственными трудностями. Типичным автором был Эдуард Клаудиус.

После появления Берлинской стены в 1961 году появляется новый герой — умный молодой человек, профессионал своего дела, успешно справляющийся и с личными проблемами. Бригита Райман в рассказе «Вступление в будни» или «Прибытие в будни» (1961) и отчасти Криста Вольф в романе «Расколотое небо^[англ.]» (1963) — выразители этой тенденции. Этот период, названный по рассказу Райман «литературой прибытия» или «литературой вступления» (нем. Ankunftsliteratur), датируется 1960–1970 годами. В нём основным становится конфликт аполитичного молодого человека со старым партработником или носителем «правильного» мировоззрения. Первый приходил к идеям партии, а второй — к необходимости обновления методов работы. В «Расколотом небе» происходит конфликт влюблённых носительницы коллективистского мировоззрения и инженера-индивидуалиста, уезжающего в Западный Берлин^[6].

Параллельно с этим некоторые писатели были вынуждены публиковать свои произведения в ФРГ; их авторы не публиковались в ГДР и других странах Восточного блока и часто переезжали. Среди них были Райнер Кунце («Удивительные годы», 1976) и Уве Йонсон^[6], которого Гюнтер Грасс и Ханс Майер считали самым значительным писателем, вышедшим из среды ГДР. Из-за идеологического конфликта и «формалистических» экспериментов его не публиковали. В 1959 году он издал роман «Догадки насчёт Якоба», отличавшийся модернистскими приёмами и запретными темами, и уехал в Западный Берлин^[10]. С 1976 года (см. ниже) число таких авторов заметно увеличилось.

70-е годы ознаменовались сменой руководства страны в лице Эриха Хонеккера и начавшейся затем программой либерализации искусства и литературы. Как результат, появляется тенценция к «новой субъективности», где на передний план выходят проблемы индивидуума в «социалистическом обществе». В рамках тенденции вышел роман Ульриха Пленцдорфа «Новые страдания юного В.^[англ.]» (1972). Либерализация закончилась депортацией поэта Вольфа Бирмана из страны и исключением Райнера Кунце из Союза писателей в 1976 году, а затем арестами и высылками за границу выступившими в их поддержку и массовой эмиграцией из ГДР в ФРГ около ста писателей (Сара Кирш, Гюнтер Кунерт, Кунце, Петер Хухель и другие) и развитием диссидентской литературы^[6].

Угодными писателями были прежде всего Анна Зегерс, Эрвин Штриттматтер, Герман Кант.

Менее лояльными в разной степени были писатели, подписавшие протест против депортации Бирмана, среди которых были Фолькер Браун, Стефан Хермлин, Сара Кирш, Криста Вольф, Хайнер Мюллер, Стефан Гейм, Ульрих Пленцдорф, Юрек Бекер^[11]. Для некоторых это выступление закрыло возможность печататься в ГДР, и они стали печататься в ФРГ. Так, Стефан Гейм, не переезжая, там опубликовал роман «Агасфер^[нем.]» (1981), в котором сочетал интерпретацию библейских сюжетов в духе постмодернизма^[6][12] с сатирой на ГДР.

В ГДР также активно развивался детективный жанр. Важный вклад в развитие жанра внесли Петер Аддамс и Вернер Штайнберг.

В 1980-е годы появляется новое поколение андерграундных авторов, уделяющее внимание прежде всего языку; другими они критиковались как постструктуралисты, отринувшие моральное и политическое значение литературы, не без основания подозревались в работе на Штази^[13]. К ним принадлежали Детлеф Опиц, Корнелия Шляйме, Ульрих Циглер и другие^{[источник не указан 226 дней]}.

Послевоенная Австрия лишилась многих своих писателей. Восстановление литературы началось как и в ФРГ с описания лишений войны. Только сейчас, после своей смерти, становится известным Франц Кафка.

Около 1954 года в Вене формируется «Венская группа» — объединение австрийских писателей (Ханс Артман (руководитель), Фридрих Ахляйтнер, Конрад Байер, Герхард Рюм, Освальд Винер и другие). Произведения «Венской группы» создавались под влиянием поэзии барокко, экспрессионизма, дадаизма и сюрреализма.

Другими известными авторами являются Альберт Гютерсло — духовный отец венской художественной школы фантастического реализма и Хаймито фон Додерер. Игра слов становится неотъемлемой частью австрийской литературы (Эрнст Яндл и Францобель). Известные поэтессы — Кристина Лавант и Фридерика Мейрёкер.

Расцвет австрийской литературы пришёлся на 60-70-е годы с появлением таких фигур как Петер Хандке, Ингеборг Бахман, Томас Бернхард.

Их традиции продолжают такие современные писатели как Рут Аспёк, Сабина Грубер, Норберт Гстрайн, лауреат Нобелевской премии 2004 года по литературе Эльфрида Елинек, Кристоф Рансмайр, Вернер Шваб и О. П. Цир.

В отличие от обеих Германий и Австрии, в Швейцарии не произошло никаких существенных изменений. Напротив, после Второй мировой войны здесь остаются такие немецкие писатели как Феликс Зальтен, Томас Манн, Роберт Музиль, Ремарк и другие.

Крупнейшими писателями становятся мастер психологического детектива Фридрих Дюрренматт и Макс Фриш, оба пишущие как романы так и драмы. В их тени — Роберт Вальзер, Петер Биксель, Адольф Мушг, Урс Видмер и другие.

Значимым литературным объединением была «Ольденская группа» писателей-диссидентов, существовавшая до 2002 года.

Германия

• Национальная премия ГДР (упразднена)
• Премия Грильпарцера
• Премия Георга Бюхнера
• Премия Гёте
• Премия Шиллера
• Премия Ганса и Софи Шолль
• Премия Нелли Закс
• Премия Петрарки
• Премия имени Адельберта фон Шамиссо
• Премия имени Хильды Домин
• Премия мира немецких книготорговцев
• Премия Генриха Манна
• Премия Анны Зегерс и многие другие

Австрия

• Австрийская государственная премия по европейской литературе
• Премия Фельдкирха
• Премия Эриха Фрида
• Премия Франца Кафки (упразднена) и многие другие

Швейцария

• Премия Макса Фриша
• Премия Готфрида Келлера и другие

В 1990-х годах немецкая литература переживает настоящий бум молодых авторов, связанный, прежде всего, с развитием книжного рынка.

В десятилетие после падения Берлинской стены в новой литературе происходят кардинальные перемены. По-новому осмысляются и переосмысляются ключевые для послевоенного немецкого сознания темы нацистского прошлого, ответственности немцев за преступления эпохи нацизма. Входят в литературу темы жизни в ГДР (новое «прошлое»), жизни в объединённой Германии, темы мультикультурного общества, Берлина как новой столицы страны.

Значительная часть молодых писателей ориентируется на молодёжную культуру, мир поп-музыки и рекламы. Среди наиболее известных — Бенджамин Стукрад-Барре, Алекса Хенниг фон Ланге, Томас Майнекке, Андреас Ноймайстер, Райнальд Гёц и особенно — Кристиан Крахт.

Постмодернистский роман представлен Освальдом Винером, Гансом Волльшлегером, Кристофом Рансмайром, Вальтером Мёрсом.

В жанре научной фантастики пишут Андреас Эшбах и Франк Шетцинг.

Признанный мастер детектива — Петер Шмидт.

Лучшие поэты современности — Марсель Байер, Дурс Грюнбайн, Уве Кольбе и, конечно, Томас Клинг.

Среди лучших романистов — Томас Бруссиг, Дитмар Дат, Даниэль Кельман, Мартин Мозебах, Ульрих Пельцер, Акиф Пиринчи, Бернхард Шлинк, Инго Шульце, Уве Теллькамп, Уве Тимм и Юли Це. Драматурги — Альберт Остермайер, Мориц Ринке и Роланд Шиммельпфенниг.

Кроме того, в немецкую литературу влились произведения эмигрантов разных стран, пишущих на немецком языке (Феридун Заимоглу, Ольга Грязнова, Владимир Каминер, Рафик Шами и другие).

За последнее десятилетие (1999—2009 год) немецкоязычные авторы трижды удостаивались Нобелевской премии по литературе: немец Гюнтер Грасс (1999) — «его игривые и мрачные притчи освещают забытый образ истории», австрийка Эльфрида Елинек (2004) — «за музыкальные переливы голосов и отголосков в романах и пьесах, которые с экстраординарным лингвистическим усердием раскрывают абсурдность социальных клише и их порабощающей силы» и немка Герта Мюллер (2009) — «с сосредоточенностью в поэзии и искренностью в прозе описывает жизнь обездоленных».

• Искусство Германии
• Новый клуб
• Неопатетическое кабаре

• История немецкой литературы : в 5 т. / под общ. ред. Н. И. Балашова и др. — М. : Издательство Академии наук СССР ; Наука, 1962–1968.
• Пуришев Б. И. Очерки немецкой литературы XV–XVII вв. — М. : ГИХЛ, 1955. — 392 с.
• Жирмунский В. М. Очерки по истории классической немецкой литературы. — Л. : Художественная литература, 1972. — 495 с.
• Млечина И. В. Литература и общество потребления : западногерманский роман 60-х — начала 70-х гг. — М. : Художественная литература, 1975. — 237 с.
• Волков Е. М. Немецкий натурализм : (Роман. Повесть. Новелла) / Ивановский государственный университет. — Иваново : [б. и.], 1980. — 95 с.
• Из истории русско-немецких литературных взаимосвязей : [сборник статей]. — М. : Издательство МГУ, 1987. — 204 с.
• Павлова Н. С. Типология немецкого романа : 1900–1945. — М. : Наука, 1982. — 279 с.
• Млечина И. В. Жизнь романа : о творчестве писателей ГДР : 1949–1980. — М. : Советский писатель, 1984. — 367 с.
• Поэзия немецких романтиков : [сборник] : пер. с нем. / [сост. А. В. Михайлов]. — М. : Художественная литература, 1985. — 527 с.
• Карельский А. В. Драма немецкого романтизма. — М. : Медиум, 1992. — 335 с. — ISBN 5-89013-001-3.
• Млечина И. В. Уроки немецкого : Век ХХ. — М. : Прогресс-Культура, 1994. — 239 с.
• Чавчанидзе Д. Л. Феномен искусства в немецкой романтической прозе: средневековая модель и её разрушение. М., 1997.
• Чугунов Д. А. Немецкая литература 1990-х годов: ситуация «поворота». — Воронеж : Изд-во ВГУ, 2006. ISBN 5-9273-0802-3
• Ханмурзаев К. Г. Немецкий романтический роман. Генезис. Поэтика. Эволюция жанра. — Махачкала, 1998.
• Шарыпина Т. А. Античность в литературной и философской мысли Германии первой половины XX в. / Монография. — Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 1998.
• Библиография. Немецкая литература на страницах «ИЛ». 2004—2009 // «Иностранная литература» 2009, № 10.
• Бондарко Н. А. Немецкая духовная проза XIII—XV веков: язык, традиция, текст. — СПб.: Наука, 2014. 674 с.
• Beutin, Wolfgang u. a.: Deutsche Literaturgeschichte: von den Anfängen bis zur Gegenwart. Metzler, Stuttgart 1979 (7., erweiterte Auflage 2008)ISBN 3-476-02247-1.
• Peter J. Brenner: Neue deutsche Literaturgeschichte: vom «Ackermann» zu Günter Grass. Niemeyer, Tübingen 1996, (2., aktualisierte Aufl. 2004) ISBN 3-484-10736-7.
• Gerhard Fricke u. a.: Geschichte der deutschen Literatur. 20. Auflage. Schöningh, Paderborn 1988.

Статьи:

• Васильчикова Т. Н. Теоретические основы немецкого литературного экспрессионизма //Вестник МГУ. Филология. 2006. № 2. С.76-85.
• Горнфельд А. Г., Кирпичников А. И.;. Немецкая литература // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Зоркая Н. Проблемы изучения детектива: опыт немецкого литературоведения.// Новое литературное обозрение, № 22 (1996), стр. 65-77
• Луков Вл. А. Немецкая литература XVIII века Архивная копия от 25 декабря 2011 на Wayback Machine // Электронная энциклопедия «Мир Шекспира» [2010].
• Роганова И. С. Традиция немецкого романа о художнике в постмодернистском преломлении//Вестник МГУ. Филология. 2007. № 3. С.75-83.
• Шарыпина Т. А. Традиции Э. Т. А. Гофмана и концепция фантастического в немецкой прозе 70-80-х гг.(Ю. Брезан, К. Вольф, И. Моргнер) // Проблема традиций и взаимовлияния в литературах стран Западной Европы и Америки XIX—XX вв. — Н. Новгород, 1993.

	В Викитеке есть тексты по теме: «:Категория:Немецкая литература»

• Primärtexte Архивная копия от 3 марта 2022 на Wayback Machine im Projekt Gutenberg-DE
• Primärtexte  (неопр.). Архивировано из оригинала 20 июля 2008 года. im Project Gutenberg
• Primärtexte Архивная копия от 27 ноября 2010 на Wayback Machine im «Sozialistischen Archiv für Belletristik» — mit Volltextsuche (ohne Impressum, offensichtlich privat)
• Übersicht über Deutsche Dichter mit Biografien und vielen Werken Архивная копия от 16 апреля 2010 на Wayback Machine
• Deutsche Literaturgeschichte in einer Stunde Архивная копия от 24 февраля 2011 на Wayback Machine im Projekt Gutenberg-DE
• Offizielles Literaturportal für Deutschland  (неопр.). Архивировано из оригинала 28 декабря 2010 года.
• Жирмунский В. М. Очерки по истории классической немецкой литературы. Архивная копия от 2 марта 2014 на Wayback Machine

В статье есть список источников, но не хватает сносок. Без сносок сложно определить, из какого источника взято каждое отдельное утверждение. Вы можете улучшить статью, проставив сноски на источники, подтверждающие информацию. Сведения без сносок могут быть удалены. (6 марта 2022)